Иван Тропов - Крысолов

Прочесывать местность?

Пятая дюжина осталась на плацу, рядом с Бавори.

Похлопывая себя по ноге хлыстом, Бавори огляделась, цепляясь взглядом за каждый дом на краю площади. И кажется…

Стас почти отпустил планку жалюзи. Оставил самую щелочку. Хоть и сидел на корточках, чтобы заглядывать под самую нижнюю планку, сливающуюся с рамой…

Едва ли она могла что-то заметить, даже будь у нее орлиное зрение и не ночь, как сейчас, а солнечный поддень, – но кажется… Зацепилась взглядом именно за это окно…

Нет. Отвернулась.

И все – она, баскеры, охранники – зашагали по плацу в южную сторону. Куда-то туда, где база должна была переходить в зоопарк, этот фальшивый фасад фермы.

Нет, остановились на краю площади. Встали перед белым домиком. Бавори опять защелкала хлыстом, баскеры рассыпались вокруг дома, взяв его в кольцо. Охранники, передернув затворы, поднялись на крыльцо.

Бавори с двумя самыми крупными баскерами осталась у крыльца…

– Блин…

Нет, они искали не отбившегося баскера.

Теперь, когда две здоровенные туши встали у самого крыльца – с узкой, крошечной по сравнению с ними дверью… Едва ли баскер смог бы быстро и легко протиснуться в эту дверь, рассчитанную на человека. Да и зачем баскеру прятаться в доме?

Но если они ищут не баскера…

– Бл-лин!

Если они ищут не баскеров…

Белоснежка опять вспрыгнула на подоконник. Встала на задние лапы, нервно постукивая хвостом. Сунула мордочку к самому лицу. Словно собралась по-собачьи лизнуть в губы.

Но она не стала лизать. Она шумно втянула воздух.

Ну да, верно. С чутьем у нее все в порядке. Почуяла запах адреналина. Запах страха.

– Уйди, прелесть, только тебя не хватало…

В доме вспыхнул свет – сначала одно окно, потом соседнее. И пошло-поехало, окна светлели одно за другим, пока не осветился весь дом.

Минут через пять охранники вышли. Доложили, о чем-то Бавори, нервно постукивавшей хлыстом по ботфорту сапога. Она кивнула. Словно знала, что они ничего не найдут. Обернулась… всего на миг обернулась, и толком не понять, куда она кинула взгляд. Может быть, что-то послышалось за спиной, может быть, что-то еще…

Руки в тонких резиновых перчатках стали совсем мокрыми.

Может быть, просто так обернулась. Но откуда эта уверенность, что она кинула взгляд именно сюда, именно на эти окна?

Бавори уже отвернулась. Щелкнула хлыстом. Дюжина баскеров вернулись к ней. Все вместе пошли по краю площади. Мимо торца длинного одноэтажного домика, похожего на стойла. Перед следующим, двухэтажным и рассчитанным явно на людей, остановились.

Опять удар хлыста, опять баскеры рассыпались вокруг дома, охранники вошли внутрь, начали вспыхивать окна…

Белоснежка перестала дышать в лицо, развернулась и заглянула в щель жалюзи, щекоча шерстью лицо.

– Да, красавица… – пробормотал Стас. – Влипли. Если они не обыскивают подряд все дома, куда мог влезть потенциальный воришка, тогда я Прометей…

Стас с чувством, как струну, отпустил пластинку жалюзи.

Металлические планки клацнули звонко и резко.

Все, шутки кончились.

Стас встал, еще раз оглядел лабораторный зал – на этот раз отнюдь не с познавательными целями. Надо сделать то, что еще можно. В конце концов, дверь и окна не единственный выход из лабораторий. Должны быть еще воздуховоды.

Ага, вон он… Решетка в дальнем углу. Стас подошел поближе, на ходу подцепив стул. Чертовы высокие потолки!

Сдвинул в угол ближайший стол, поставил на него стул. Теперь самому поверх всего этого…

Дьявол!

Может быть, в европейских лабораториях и бывают воздуховоды, какие любят показывать режиссеры шпионских фильмов, – огромные и прочные, в которых чуть ли не двустороннее движение на электрокарах можно организовать. Может быть. Но в российских лабораториях традиции другие.

Черт его знает, отчего это идет – из-за суровых зим или из-за нерадивых строителей, – только российским воздуховодам до голливудских еще дальше, чем отечественным дорогам до западных хайвеев.

Стас вытащил “хек”, выщелкнул обойму и врезал рукоятью по решетке. Еще раз.

Решетка вылетела.

Но лучше не стало.

– Чтоб вас всех, как палатку на колышках… – прошипел Стас.

Дыра была еще меньше, чем решетка, – пятнадцать на пятнадцать. Человеку в такую дыру не протиснуться при всем желании. Разве что по частям…

Ладно. Сделаем то, что можно.

– Белоснежка, ко мне!

Легко, как балетная прима, Белоснежка взлетела на стол. Стас подставил руки. Прыжок – и в ладонях крепкие лапки. Ладошки розовых лапок старательно выгнуты наружу, чтобы не поцарапать.