Кир Булычёв - Доктор Павлыш

Будь на станции кто-нибудь, кроме нее, она никогда бы не позволила себе выйти. Сейчас никого рядом не было. И никто не увидит ее. А потому можно представить себе, что не увидит и непреклонная Клавдия Сун. Нет ее, Клавдии, улетела тоже в горы. И выходила в лес не она, а то нелегальное, неосознанное и формально не существующее естество Клавдии, над которым она не имеет никакой власти.

Клавдия проверила, герметичен ли переходник– все пункты инструкции выхода она соблюдала точно, – и шагнула в лес.

До того она бывала снаружи, разумеется, бывала– по делу. То надо было помочь скауту выгрузить пробы, то сходить в планетарный катер. Но она ни разу не была в лесу. И когда Павлыш полушутя и весьма осторожно уговаривал ее отправиться туда вместе с ним, она сухо отказывалась, давая понять, что необязательными вещами она заниматься не намерена.

Клавдия пересекла поляну, оглянулась. Купола станции и лаборатории смотрели вслед, не одобряя ее поступка.

Ей казалось, что ветер, колеблющий листву, овевает и ее лицо. Она даже провела перчаткой по забралу шлема, проверяя, герметичен ли он. Все было в порядке.

Она вступила в лес, она шла широкой прогалиной медленно, глядя под ноги, чтобы не ошибиться и не наступить на какую-нибудь гадость, потому что ее путешествие по лесу совсем не означало примирения с ним. Это было испытание для себя– если бы вместо леса перед ней был кратер вулкана, возможно, она в таком душевном состоянии спустилась бы и в кратер.

К собственному удивлению, Клавдия с каждым шагом обнаруживала в лесу нечто – то сухой лист, то причудливо изогнутый корень, то пышное движение лишайника, – что ее привлекало своей первозданной красотой и естественностью, всплесками красок, необычностью форм… Клавдия останавливалась, разок даже нагнулась, разглядывая смешного полосатого жучка на длинных ногах.

Жучок при виде Клавдии поднялся на задние лапки и подпрыгнул, и Клавдия не испугалась – она подумала, что он похож на ластящегося щенка, который хочет лизнуть в губы.

Милый жучок промахнулся и обиженно загудел, улетая.

К счастью для Клавдии, она не знала, что яд этого полосатика хотя и не смертелен, но вызывает глубокие незаживающие язвы и, встретив его в лесу, надо бежать без оглядки. Впрочем, она была в скафандре, и ей ничего не грозило.

Улыбаясь смешному жучку, Клавдия проводила его взглядом и хотела было возвращаться, но тут увидела впереди цветы.

Цветы редки на планете– здесь царство простых растений. И чаще всего цветы – это лишь кажущиеся цветами иные существа, даже не обязательно растения.

Клавдия остановилась на небольшой поляне. Центр ее был занят кружком изумрудной травы– травинки блестели, словно намазанные жиром; ближе к деревьям, под нависающим сверху сплетением ветвей, ютились беспомощные нежные комочки – одуванчики, только куда меньше земных и нежнее.

Когда Клавдия приблизилась к одуванчикам, они заколыхались на тонких стеблях, отклоняясь от ветра. Это были одуванчики для Дюймовочки.

Клавдии страшно захотелось дунуть. Дунуть, чтобы они полетели белыми пушинками.

Этого делать было нельзя.

Клавдия даже оглянулась– не подглядывает ли кто-нибудь, не видит ли он преступления?

Лес был тих и безмятежен.

Клавдия немного, на несколько сантиметров, все еще улыбаясь, приподняла забрало шлема и дунула.

Белым облачком пушинки взвились в воздух, закрутились, кидаясь во все стороны.

Несколько невесомых пушинок коснулись ее лица, и Клавдия отмахнулась от этого холодного, щекочущего прикосновения.

И тут же закрыла забрало.

Прикосновение, хоть и было нежным и безвредным, испугало и отрезвило ее. Она быстро выпрямилась.

Зеленые стебельки, на которых только что были одуванчики, спрятались, как живые, под землю.

«Идиотка», – сказала себе Клавдия.

В носу свербило– она успела вдохнуть запах леса, гнилостный, тяжелый, чужой.

Очарование пропало.

Клавдия оглянулась. Лес стоял со всех сторон, неподвижный, настороженный, враждебный чужому.

Она не сразу сообразила, куда ей идти – было неприятное мгновение нерешительности. Потом сквозь прогалины блеснула крыша купола– она же отошла всего на пятьдесят метров.

Она добежала до купола, сорвала скафандр, бросила его в дезинкамеру и сама тут же перешла в душ.

Горячая, пахнущая лекарственными травами вода хлестала ее. Она мыла лицо, еще и еще раз, все более проникаясь презрением к себе самой. И ей все казалось, что нежное прикосновение пушинок ничем не смыть.