Николай Трублаини - Лахтак

Никто не видит, как покачивается приспущенная на талях лодка, как она медленно спускается на воду. Вот она уже на воде. Трое людей спускаются в нее по талям, и лодка тихонько отделяется от парохода, чтобы через десять минут спрятаться за небольшой айсберг. Лейте видит, как на востоке бледнеют звезды, как, наконец, над снежной вершиной горы навстречу пароходу поднимается полная луна. Черные ущелья и серебряные скатерти покрывают горы над заливом - и на много миль вперед серебрится чистый водяной путь.

Лейте будит Кара.

Штурман жмурится, трясет головой, потягивается так, что трещат кости, и выходит на мостик; посмотрев на простор пролива, звонит по машинному телефону и кричит:

- Полный вперед!

Г л а в а XV

Утром, когда в тумане всходило солнце, вокруг "Лахтака" шумели волны моря Лаптевых. Свежий нордовый ветер дул морякам в спину, иногда бросал на палубу несколько брызг и подгонял пароход на юг. Справа, вдоль берега острова Большевик, простиралась узкая полоса льда, и Кар приказал рулевому немного отклониться к востоку, чтобы обойти этот лед.

Но Кар успокаивал себя тем, что полоса была неширокая.

Утром менялись вахты. Степа вышел будить смену. В холодном воздухе на палубе дышалось легко. Внимание Степы привлекло стадо моржей. С десяток зверей плескались в волнах почти у самого парохода. Они то перегоняли друг дружку, то ныряли, выделывая в воде какие-то странные фигуры, то, высунув голову, поглядывали на пароход и тяжело сопели.

"Прямо как дельфины", - подумал Степа.

К юноше подошел Вершомет, застегивая кожаную куртку.

- Ого, сколько зверья! Остановил бы наш капитан на полчаса пароход, как ты думаешь?

- Сам знаешь, что не остановит, - ответил Степа.

- Да, он изо всех сил спешит убежать от зимы и льда. Но, наверное, придется нам зазимовать, если не здесь, то в Карском море.

- Зазимовать так зазимовать, - словно давая свое согласие, сказал Степа. - Зазимуем - не погибнем.

- А зачем же гибнуть? - удивился Вершомет. - Ты не смотри, что я рыжий, - пошутил он, намекая на отсутствие седины на своей голове, - а я, братец, пять раз тонул, два раза горел, раз под медведем был, морж меня ранил, восемь дней без еды в ледяной щели сидел, а живой остался и теперь гибнуть не собираюсь.

- Ого!

- Вот тебе и "ого"!

Оба они несколько минут смотрели на моржей, которые отплывали от парохода к прибрежному льду. Когда моржи исчезли в тумане, Степа снова обратился к охотнику:

- Дядя Юрий, а как же мы будем с пищей, если зазимуем во льдах?

- А охотничью команду для чего капитан приказал организовать? Только остановимся во льду, сразу же и возьмемся за ружья. До зимы успеем освежевать нескольких моржей и нерп. Ну, а самый основной зверь - это, безусловно, медведь. Если возьмем десятка два медведей, то еды у нас хватит. Тебя я первым зачисляю в охотничью команду. Не возражаешь?

- Я с большим удовольствием. Павлюк тоже пойдет, он хороший стрелок.

- А каждый медведь - это десять - двадцать пудов очень вкусного мяса... Морж - сорок или шестьдесят пудов. Хотя, правда, мясо уже не такое... Ласты у него хороши, мне нравятся.

- Заговорился я с вами, дядя Юрий! Нужно идти будить сменную вахту к машине и в кочегарку. - И Степа пошел в кубрик, где спали Попов и Шор.

Сейчас их очередь становиться на вахту. С ними же должен идти и Аксенюк, спавший в маленькой каюте возле камбуза.

Не ожидая никаких сюрпризов, Вершомет двинулся по палубе, осматривая свое хозяйство. Он знал, что боцман - это хозяин палубы, и потому втайне очень гордился доверием Кара.

Кар не ошибся, назначая боцманом охотника. Вершомету было сорок два года. Двадцать девять из них он жил на севере - то на островах, то на побережье Полярного моря. Он много плавал на пароходах, а еще больше - на парусных лодках, охотясь весной во льдах на гренландских тюленей. Большой знаток охоты, он хорошо разбирался и в матросском деле.

Боцман собирался вытащить шланг и вымыть палубу. Но внезапно его взгляд остановился на опустевших шлюпбалках с правого борта на корме. Мокрые тали свисали над самой водой, словно кем-то оборванные. Висевшая здесь шлюпка исчезла. Растерянный боцман подбежал к поручням, заглянул за борт с одной стороны кормы, кинулся к противоположной стороне и, ничего не найдя, метнулся к лагу. Но его последняя надежда, что шлюпка, может быть, буксует за кормой, под лагом, исчезла.

Стремглав бросился он на капитанский мостик - известить о пропаже вахтенного помощника капитана. На мостике стоял Запара.