- Ты чего? - в глазах Игоря веселое недоумение. - Я с ним разговариваю, а он спичкой любуется. Увидел что-нибудь?
Спичка, сгорев на две трети, превратилась в обугленный крючок. Я снова в привычной обстановке.
- Увидел.
- Что?
Возникает желание рассказать. Может, этому и суждено произойти? Может, кто-то более рассудительный враз растолкует все мои галлюцинации и мы разойдемся по рабочим местам, довольные друг другом?
Я решаюсь.
- Слушай, тебе никогда не казалось, что мы уже когда-то жили?
- Это как?
- Ну... Что, если наша теперяшняя жизнь не первая?
Мои объяснения путанны, я это сознаю и жалею, что начал. Но Игорь полагает, будто понял правильно.
- Эффект ложной памяти, - авторитетно заявляет он. - Я читал об этом.
- Конечно, конечно, - соглашаюсь, но продолжаю лезть в дебри. - А если эта память не ложная? Если и ты, и я жили несколько веков назад в обличьи других людей?
- Или собак, - со смехом добавляет Игорь. - Хорошую религию придумали индусы.
Все. Дальнейший диалог мне неинтересен. Исход однозначен - Игорь посоветует обратиться к психиатру. В шутку, конечно, но все равно будет неприятно. Чтобы подыграть собеседнику, выдаю дежурную хохму, и мы расходимся. Только Игорь доволен, а я нет.
Народ в отделе притих, все занялись своими проблемами, и я довольно быстро нахожу ошибку в программе. Ошибка пустяковая, но, к сожалению, не единственная. Вписываю в распечатку несколько команд и ковыряюсь дальше. О том, что произошло в курилке, стараюсь не думать.
К обеду цифирь меня замучила. Я настолько ошалел от кабалистических знаков ассемблера, что перестал понимать, что творю. Замусоленная распечатка, исписанная исправлениями, стала похожа на древнеегипетский папирус. Даже непосвященный согласится, что я потрудился на славу.
Наши дружненько потянулись в столовую. У меня нет аппетита. Садиться за терминал и проверять, что я тут наворочал, тоже не хочется. Откидываюсь на спинку стула, рассматриваю потолок. Мною овладевает то самое состояние, когда думаешь обо всем сразу и ни о чем конкретном в особенности. Поток сознания кажется бессмысленным: отрывочные воспоминания, случайные образы, бессвязные слова, какие-то кружочки, финтифлюшечки, закорючки. На миг мне действительно удалось расслабиться. Я словно ЭВМ после нажатия клавиши общего сброса - гаснет экран, и вроде бы ничего не происходит. На самом же деле в работу включаются тесты. Если их вывести на дисплей, получится та же картина - нелепая череда мельтешащих символов. Лишь специалисту ясно, что это проверка работоспособности устройства.
Аналогия мне нравится. Мой мозг прогнал тест, и поскольку тревожные сообщения отсутствуют, все в порядке. Видимо, я нуждался в подобном доказательстве, раз оно меня радует.
Открывается дверь, и в комнату заглядывает Макеев - инженер из соседнего отдела. Блеснув стеклами очков, озирается и задает глупый вопрос: где, мол, все остальные? Я изображаю крайне занятого человека, с головой ушедшего в работу. Сейчас у меня нет желания с ним общаться. Виктор толковый специалист, но со странностями. Например, он запросто может явиться в гости часов в 10 или 11 вечера и завести скучный разговор о преимуществах микросхем перед полупроводниками. Потом, так же неожиданно, может встать и уйти. У него масса бредовых идей. Это неплохо, но только он никогда не доводит их до конца.
Боковым зрением примечаю, что Виктор и не думает уходить. Потоптавшись у порога, он входит в комнату и присаживается на краешек стула как раз напротив меня. Оратор готов, аудитория в полном составе, значит, будет лекция.
- Все пишешь, - с мрачным удовлетворением констатирует он, разглядывая мои бумаги.
- Да, - отвечаю, - приходится.
Макеев укоризненно смотрит на меня и произносит со значением:
- Ну-ну!
Я молча жду, что будет дальше.
- А я вот, - продолжает Виктор, - думаю, как бы сделать такую машину, которая заменит программиста.
Его глаза начинают смотреть в разные стороны. Мне представляется, что только таким взглядом и можно охватить его будущую машину, настолько она будет грандиозной.
- Задал параметры на клавиатуре, - говорит "профессор" Макеев, - и готово, программа написана.
Дело понятное. Витя отремонтировал все, что можно отремонтировать, запаял все, что нужно запаять, и теперь не знает, куда себя приткнуть. Но я-то здесь при чем?
- Это очень полезная машина, Витя. Если ты ее сделаешь, я первый пожму твою руку.
Макеев улыбается и отводит глаза.
Читать дальше