Юрий Тупицын - На восходе солнца

Штанге тяжело вздохнул и повторил:

- Это очень трудно - убивать своих друзей.

Клим смотрел на него с жалостью и некоторым страхом. Неужели командир "Ладоги" сошел с ума?

Штанге поднял на Клима мутные глаза и засмеялся:

- У тебя же скафандр разгерметизирован. Теперь ты тоже изменник!

Неожиданно его взгляд посветлел, в глубине зрачков метнулось беспокойство.

- Ты что, - зашипел он, с силой хватая Клима за руку, - с ума сошел? Ты тоже хочешь стать рабом и изменником?

И заорал бешено:

- Немедленно загерметизируйся!

Почти машинально Клим выполнил эту неистовую команду. Штанге с удовлетворением проследил за тем, как закрылось забрало шлема штурмана. Взгляд его опять помутнел.

- Только в скафандре, - бормотал он, точно в бреду, - в скафандре - и никак иначе.

И не то засмеялся, не то заплакал.

- Но ведь уже поздно, - теперь совсем непонятно бормотал он, - поздно, поздно! Я знаю это по себе. Несколько секунд - и все кончено.

Он поднял на Клима ненавидящие глаза:

- Как ты смел? Как ты смел разгерметизироваться?! Ты теперь раб, понимаешь? Жалкий мезойский раб!

Он огляделся вокруг.

- Все вы рабы и изменники! А что будет с Землей? Не позволю!

Штанге вскочил на ноги, яростно ударил кулаком по нейтридной броне, размозжив себе пальцы, опрокинул Клима, который хотел его удержать, на спину и с дикой энергией бросился бежать.

- Юст, успокойся! - кричал ему вслед Клим, поднявшись на колени.

И вдруг умолк. Он понял, куда бежит безумный командир "Ладоги" - каждый шаг приближал Юстинаса к униходу. Мгновенно, словно глубокой ночью при вспышке молнии, Клим увидел и ощутил до деталей безвыходность этой нелепой и страшной ситуации. Могучая боевая машина во власти безумца! А Иван, Алексей, Родин и "Торнадо"?

Клим колебался не больше секунды - слишком многое было поставлено на карту. Заметно побледнев, он выхватил лучевой пистолет, навел на спину Штанге. В то же время тяжелый удар обрушился на его руку. Лучевой импульс ударил в песок, вспыхнуло голубое пламя, песок закипел.

- Ты с ума сошел! - кричал Нил Гор, вырывая пистолет из рук штурмана. Клим не сопротивлялся, да и поздно было. Штанге вскочил в униход и захлопнул за собой дверцу.

- Нельзя стрелять из пистолета в живых людей, - укоризненно сказал Гор и, размахнувшись, забросил пистолет далеко в кусты.

Клим ничего ему не ответил. Он не спускал глаз с унихода. Вот машина загудела, дрогнула и, поднимая клубы песка и пыли, стрелой взвилась в небо, взяв курс на плато, где стоял "Торнадо".

Клим поднялся с колен и благодарно произнес:

- Ты молодец, Нил. Вряд ли я простил бы себе убийство человека, пусть даже безумного.

В ответ послышался тихий, хриплый смех. Клим круто обернулся и похолодел. Нил Гор сидел, покачиваясь из стороны в сторону, пересыпая песок из одной ладони в другую, и бессмысленно смеялся.

- Нил! - окликнул планетолога Клим. И так как тот молчал, он подошел и тронул его за плечо.

- Чему ты смеешься, Нил?

Планетолог поднял на него пустые, улыбающиеся глаза, несколько секунд внимательно рассматривал его, а потом посерьезнел и пожаловался:

- Голоса!

- Голоса? Какие голоса?

- Разные.

Гор огляделся вокруг и доверительно сообщил:

- То их слышно, а то нет. Говорят, говорят, а что говорят - не поймешь. Разные голоса! Свой я тоже иногда слышу. И даже голос жены.

Склонив голову набок, он жалобно заглянул в самые глаза Клима:

- Она умерла, моя жена. Три года назад умерла, а я ее слышу. Как же это так? Не пойму, никак не пойму этого. Умерла... а говорит!

В глазах его отразилась безмерная тоска, он заплакал.

- Галя, Галя! Как же это так! Как же ты? Не надо об этом, не надо! Все равно не поможешь. Ты ведь умерла, я знаю. Я сам видел, как ты умирала. А... может быть, и я умер?

И вдруг с облегчением захихикал:

- Нет, я не умер! Нет! Это все неправда.

Клим смотрел на него неотрывно. Он понял до конца слова Штанге: "Ты теперь раб, понимаешь? Раб, раб, раб!" Вот какая судьба ему уготовлена? Судьба буйно помешанного Штанге или тихого идиота Гора. А Штанге полетел в сторону "Торнадо", и никто не знает, что он безумен. Нет, Клим может умереть, сойти с ума, но предупредить своих друзей он обязан...

Непонятная страшная сила сдавила его до боли в костях. Так ничего и не поняв, Клим машинальным движением подбородка включил амортизатор, а когда скафандр раздулся, преодолев силу сжатия, он перевел дыхание. Посмотрев вниз, штурман увидел, как Нил Гор с выражением панического ужаса на лице, то и дело оглядываясь, удирал со всех ног. На груди Клима лежала громадная, бурая, покрытая крупными бородавками лапа, похожая на уродливо разросшуюся руку. На лицо ему падала тень. Он поднял голову и увидел нависшую над собой лошадиную морду игуанодона.