Юрий Тупицын - На восходе солнца

На столе, на полу и в креслах валялись грязные брикеты, остатки пищи, одежда и предметы туалета. Одно из трех кресел, наглухо прикрепленных к полу, было выдрано буквально с корнем и лежало на боку. Две полки-постели убраны в стенные ниши, а одна - откинута и не застелена. Небрежно брошенное одеяло одним концом свисало на пол, подушка смята и испачкана кровью. Все говорило о том, что на корабле побывали чужие, совершенно незнакомые с земной культурой существа, о том, что здесь произошла жестокая рукопашная схватка. Странно, но ни стены, ни мебель, ни оборудование не носили никаких следов применения лучевого оружия. А ведь экипаж должен, обязан был применить его для защиты! Да, что-то трагическое и загадочное произошло здесь.

Лобов с трудом оторвал взгляд от подушки, запятнанной кровью, и перевел его на дверь, ведущую в ходовую рубку - единственное место на корабле, которое еще не осмотрел. Он не рассчитывал увидеть там ничего утешительного, а поэтому медлил. Даже подумал: не отложить ли осмотр рубки на потом, связавшись прежде с "Торнадо"? Но тут же понял, что просто-напросто играет в прятки с самим собой, и, сделав некоторое усилие, отворил дверь в ходовую рубку.

Пульт управления был разбит и разломан. Возле него на полу валялся скорчер, и состояние его приклада не оставляло сомнений насчет того, что тот был использован, как простая дубина. Мезойцы, которым, по-видимому, удалось захватить корабль на новом месте стоянки, хорошенько позаботились о том, чтобы он не смог больше подняться в воздух. Разрушены были и станция дальней связи, и пульт управления оружием, и вообще все, что могло быть прямо или косвенно использовано для защиты. Хозяйничала тут грубая, но опытная рука, хорошо знавшая расположение жизненно важных центров. Странно только, что существо, разобравшееся в конструкции корабля, не догадалось о назначении скорчера и том, как пустить его в дело. Скорее всего прикладом скорчера поработал некто большой и сильный, слепо выполнявший заблаговременно данные ему директивы. Может быть, дрессированный ящер, один из тех, что так ловко орудуют на стройке в атомном городе. Гардозавр или тем более игуанодон вполне бы справились с такой работой. Но кто стоит за их спиной? Впрочем, если справедлива гипотеза Алексея, то никто, просто-напросто сработала защитная схема автономного биопроизводства.

Лобов шагнул вперед, нагнулся, чтобы подобрать искалеченный скорчер, да так и замер. Он увидел то, что ему не было видно с порога рубки: справа от главного пульта в кресле оператора дальней связи сидел человек. Голова его бессильно завалилась набок, видны были только шея да щека, густо заросшая черной щетиной. Лобов выпрямился, ногой отбросил скорчер и осторожно приблизился к креслу оператора. На полу валялись обрезки крепкого фала, которым человек был привязан к креслу. Лицо его было залито кровью, но все же Лобов узнал его - это был биолог "Ладоги" Дан Родин. Со стесненным сердцем Лобов взял биолога за плечи, собираясь извлечь его из кресла, и вздрогнул от неожиданности: губы Родина шевельнулись, и он издал не то громкий вздох, не то слабый стон. Биолог был жив!

Лобов расстелил в жилом отсеке чистую постель и перетащил на нее биолога, освободив его от верхней одежды. Ни ран, ни опасных повреждений, только самые ординарные ссадины, синяки и шишки. И вообще Родин не выглядел ни истощенным, ни больным, и, если бы не густая щетина на его щеках, можно было бы подумать, что он просто крепко заснул. Лобов попробовал привести его в чувство, но элементарные меры оказались недейственными, а применять активные тонизаторы Иван побоялся - кто знает, как они подействуют на человека в таком непонятном состоянии! Он ограничился тем, что ввел в вену биолога универсальную питательную смесь из набора аминокислот и глюкозы. Через несколько секунд Родин глубоко вздохнул, но этим дело и ограничилось - в сознание он так и не пришел. Следовало немедленно отвезти его на "Торнадо" и перепоручить заботам Алексея. Лобов еще раз осмотрелся и направился к выходу, чтобы подготовить глайдер для транспортировки больного. Заперев дверь жилого отсека, Лобов прошел шлюзовую камеру, выглянул наружу и оцепенел: на месте глайдера он увидел бесформенную груду дымящихся обломков.

9

Растерянность Лобова длилась не больше секунды. Он прыгнул вниз и, распластавшись на песке, принялся осматриваться и соображать, что же все-таки случилось. Мимоходом отметил, что его рефлекторный прыжок совершенно правилен: в выходной двери и в самом шлюзе он был бы слишком удобной мишенью. Запереться же в неисправном корабле - значит обречь себя на пассивную оборону, а это совсем не в характере командира "Торнадо". Глайдер был разрушен так, будто по нему прошел тяжелый каток. Итак, мезойцы или их слепые исполнители вели с землянами самую настоящую войну. В известной мере Лобов был даже рад этому, открытую драку он всегда предпочитал томительному ожиданию нападения из-за угла.