Алексей Калугин - Каскадер на один трюк

— Великолепно! Ты — тренинец?

— Нет, я с Грона. Мое имя Архенбах. А ваше — Чейт А, я видел ваш контракт. Я бы никогда не посмел напасть на вас, если бы знал, что вы будете против! Но в вашем контракте сказано, что вы согласны на все.

— Я вовсе не соглашался умереть, меня обманули! — Со злостью крикнул Чейт. — Я потому и сбежал на болото, что меня хотели убить.

— Боже мой! — всплеснул передними лапами Архенбах. — Я благодарен вам за то, что вы не позволили мне совершить непоправимую ошибку! Клянусь, больше я не стану предпринимать попыток съесть вас, не заручившись вашим на то согласием!

— Что ж, в таком случае я, пожалуй, прощаю тебя, — подумав, решил Чейт.

— Буду вам весьма признателен!

Чейт вдруг заколебался.

— Нет, постой, по-моему, ты врешь. Если ты работаешь на «Золотой Квадрат», то должен есть меня перед камерой, а не в болотной глуши, где этого никто не видит.

— Вы забыли про камеры в виде жуков. Они все время следят за нами.

— Какой же я идиот! — Чейт в отчаянии схватился за голову. — Выходит, они следили за каждым моим шагом! Они с самого начала знали о побеге! Все было подстроено!

— Извините, но вы ошибаетесь. Ваш побег обнаружился только сегодня утром. Но камеры-жуки в автоматическом режиме фиксировали каждый ваш шаг, и Слейт, просмотрев отснятые за ночь пленки, пришел в неописуемый восторг. Он заставил Строева перекроить сценарий, чтобы вставить эти кадры в фильм. Ну а после этого меня вертолетом доставили на болото, чтобы помочь выполнить ваш контракт.

— Что же ты теперь собираешься делать? — спросил его Чейт.

— Не могу сказать. Меня обещали забрать отсюда после того, как будет снята сцена кровавого поедания человека. Но после того, что мне стало известно, я не собираюсь вас есть.

— Можешь идти со мной, если хочешь, — предложил Чейт.

— Позвольте узнать, куда?

— Сам не знаю, — пожал здоровым плечом Чейт. — Но я хочу выбраться из этого болота.

— Что ж, это соответствует и моему желанию.

Чейт положил рогатину на панцирь Архенбаха и шел, придерживая больную руку. Боль, которая раньше концентрировалась в месте укуса, растеклась по руке и спустилась уже ниже локтя. Пальцы на руке немели. У Чейта начинался жар. Он двигался все медленнее, шатаясь, цепляясь ногами за неровности грунта; перед глазами плыли огненные круги. Архенбах поглядывал на него с нарастающей тревогой и наконец, остановившись, сказал:

— По-моему, вы себя плохо чувствуете.

— Это слабо сказано, — Чейт в изнеможении опустился на землю. — Вчера ночью какая-то тварь укусила меня за плечо.

— Я думаю, нам пора поискать место для отдыха и ночлега.

Чейт кивнул головой, и Архенбах скрылся в зарослях.

Чейт сидел на земле, тщетно стараясь сдержать лихорадочную дрожь во всем теле.

Через несколько минут Архенбах вернулся.

— Залезайте ко мне на спину, — сказал он. — Совсем недалеко я нашел прекрасную сухую полянку.

— Только бы без светлячков, — пробормотал Чейт.

Доставив Чейта на место, Архенбах отправился за топливом для костра. Он быстро натаскал целую кучу больших черных комков волокнистой структуры. Чейт поднес к одному из них зажигалку, и через некоторое время комок неохотно занялся бледным голубоватым пламенем.

— Теперь давайте займемся вашей раной, — сказал Архенбах.

Чейт осторожно стянул рукав рубашки с больного плеча. Все плечо превратилось в багрово-красное пятно.

Архенбах лег на землю и вытянул из-под панциря переднюю лапу. Между броней панциря и роговой чешуей, покрывающей лапу, показалась полоска нежной бледно-голубой кожи. В неглубоких складках на ней поблескивали крупные, размером с черешню, капли медовой жидкости..

— Это выделение особых желез внешней секреции, — объяснил Архенбах. — Служит для дезинфекции кожи под панцирем. Думаю, это поможет и вам.

Чейт подцепил на палец одну каплю и недоверчиво понюхал. Запах был, как от несвежих носков.

— Действуйте, — подбодрил его Архенбах. — Другой аптеки здесь все равно нет.

Чейт густо намазал рану и всю воспаленную поверхность кожи золотистой мазью Архенбаха.

Если бы Чейта не трясла лихорадка, он должен бы был испытывать зверский голод, не съев за целый день ни крошки. Но сейчас ему хотелось только согреться и уснуть. Он лег на здоровое плечо, свернулся клубком и почти мгновенно забылся тяжелым сном, наполненным бесформенными, пугающими образами.

Проснулся Чейт от того, что ноздри его защекотал теплый запах съестного. Какое-то время он продолжал лежать неподвижно, закрыв глаза и прислушиваясь к урчанию в животе, — ему казалось, что это всего лишь продолжение сна. Наконец он услышал невдалеке аппетитное чавканье, открыл глаза и тут же снова зажмурился, ослепленный ярким дневным светом.