Роберт Шекли: Кн.5. Выбор. Рассказы

— Конечно же, видят, но пока это дойдет до их мозга, то не успеешь опомниться, как очутишься под двадцатью тремя тоннами разгоряченного самца, взгромоздившегося на тебя.

— Н-ну, и где же он? — спросил Мишкин.

— Приближается, — угрюмо ответил робот, вертя бластеры на предохранителях.

Звук усиливался, он стал выше и громче. И тут Мишкин увидел нечто, удивительно напоминающее бабочку с размахом крыльев в шесть футов. Существо это пролетело мимо, беззаботно посвистывая, и свернуло налево, не обратив на них никакого внимания.

— Что же это было? — спросил с удивлением Мишкин.

— Это чертовски напоминает мне бабочку с размахом крыльев в шесть футов, — ответил робот.

— И я об этом подумал. Но ведь ты говорил…

— Да, да, да, — раздраженно отозвался робот. — Ежу понятно, что произошло. Эта дерьмовая бабочка научилась имитировать брачный призыв протобронта. Мимикрия — это явление, распространенное во всей Галактике.

— Распространенное? Но ведь это даже тебя застало врасплох?!

— А что в этом особенного? Просто я впервые столкнулся с этой дерьмовой бабочкой.

— Ты должен был знать об этом, — настаивал Мишкин.

— Вовсе нет. Я запрограммирован всего-навсего определять и уметь находить выход из ситуаций и явлений, опасных для человека. Эта развалина-хлопалка не причинила бы тебе никакого вреда, если бы, конечно, тебе не захотелось бы проглотить ее, так что вполне естественно, что в моей памяти отсутствуют какие-либо данные о ней. Ты же понимаешь, что я не какая-то там дурацкая энциклопедия. Я имею отношение к опасным штучкам, а не ко всякой дряни, которая ходит, плавает, летает, ползает, зарывается в землю и все такое прочее. Понял, сынок, что к чему?

— Понял, — ответил Мишкин. — Видно, ты и вправду знаешь, что делаешь.

— Именно для этого меня и создали, — с гордостью сказал робот. — Ну ладно, продолжим нашу прогулку.

«В последнее время у меня не все ладно с собственным мозгом. Возникают какие-то идеи и образы, но я не имею представления, реальны они или нет. Иногда мне кажется, что я ел, а иногда нет. Порой я обнаруживаю, что жил, а порой думаю, что нет. Я не могу припомнить, по какой причине я здесь нахожусь и в каком преступлении меня обвиняют. Но как бы там ни было, я невиновен, что бы я ни натворил».

Мишкин с надеждой поднял голову, но обнаружил, что суд исчез, и судья исчез, и весь мир исчез, и лишь скучающий охранник сидел и перелистывал старый выпуск «Rolling Stone».

Мишкин внезапно остановился.

— В чем дело? — спросил робот.

— Я что-то вижу впереди, — сказал Мишкин.

— Во дает! — хмыкнул робот. — Я тоже много чего вижу впереди. Я всегда вижу множество вещей там, перед нами. Боже, да ведь каждый хоть что-нибудь, да видит впереди!

— То, что я вижу, похоже на животное.

— Ну и что из этого?

Существо, которое Мишкин увидел перед собой, было похоже на тигра, только хвост у него был покороче, а лапы потолще. На грязно-шоколадного цвета шкуре ярко выделялись оранжевые полосы.

Оно выглядело свирепой, голодной и наглой галлюцинацией.

— Оно выглядит опасным, — сказал Мишкин.

— Много ты понимаешь, — ответил робот. — Дрянь, которую ты видишь перед собой — это пачинерт, травоядное животное вроде коровы, только более кроткое.

— Но зубы!

— Пусть они тебя не вводят в заблуждение.

— Что, опять мимикрия?

— Точно, великий из великих! Ну, возьми себя в руки и двинули дальше.

Они продолжали свой путь через пурпурную долину. Робот даже не позаботился вытащить бластеры, насвистывая песенку Элмера, а Мишкин замурлыкал «Сентиментальный вальс».

Пачинерт повернулся в их сторону, уставившись на них глазами цвета свернувшейся крови яка. Он зевнул, обнажив резцы, напоминающие кривые турецкие сабли, и потянулся, отчего бугры мускулов на боках стали похожи на юрких осьминогов под тонким слоем пластика.

— Ты точно знаешь, что оно травоядное? — с сомнением спросил Мишкин.

— Ничего, кроме травы и одуванчиков, — бросил на ходу робот. — Правда, иногда они лакомятся и редькой.

— На вид оно довольно свирепое.

— Природа способна на бесконечное множество хитростей.

Человек и робот приближались к чудовищу. Пачинерт поднял торчком уши и хвост, который напоминал Мишкину индикаторную стрелку на шкале, настроенной на неприятности. Он выпустил когти, смахивающие на жуткие искривленные зубцы дьявольских вил. Он зарычал, и при этом звуке ветви некоторых деревьев-путешественников сомкнулись, корни подтянулись, и деревья отправились на север в поисках более спокойных мест.