Михаил Тырин - Малые возможности

"Просьба позвонить директору "Минитрон-Сафари" гр.Псковскому и передать: поглотитель не сработал, мы в соседнем офисе на столе."

Потом я решил кое-что уточнить и добавил:

"P.S. Леша спит."

Ответ пришел быстрее, чем мы думали. Он гласил:

"Извещены гр.Псковский, городской префект, президент, генсек ООН и главврач областной психиатрической больницы. Родина вас не забудет. Наше дело правое - пить надо меньше.

P.S. Лешу не будите".

- Это бесполезно, - обреченно сказала Эльза.

- Может составить новый текст? - робко предложил Максим.

- И получить новый ответ: "Держитесь, санитарная машина на подходе". Нет, ничего у нас не выйдет.

Я смотрел в окно и видел, что солнце уже садится. Скоро будет совсем темно.

- Алик, - подал голос Максим. - А мы правда заболеем, если вовремя не выберемся?

Я даже не отвечал - настолько кисло было на душе. Больше всего на свете мне хотелось сейчас разогреть картошку с мясом, что ждала меня дома на плите, достать из холодильника бутылочку с пивом, включить телевизор и провести уютный холостяцкий вечер, а потом спокойно уснуть.

А может и правда, лечь в тени компьютера, и пропади оно все...

И вдруг мы все почувствовали очень низкое, угрожающее гудение и вибрацию. Эльза вскочила и начала беспокойно оглядываться. Наконец, мы увидели: на противоположном конце стола из серой пластмассовой коробки выползала широкая бумажная полоса.

- Телефакс, - проговорила девушка. Слово прозвучало, как заклинание. - Вы представляете, факс!

- Вспомнил! - прошептал я.

- Что?

- Электронное средство связи из восьми букв. Телефакс. Это из кроссворда...

- Ну, ты даешь, Алик, - покачал головой Максим. - Мне бы твои проблемы.

- А что вы так радуетесь-то? - спросил я.

- А то, что у нас в офисе стоит такой же. И Колька сегодня дежурит. Сейчас нарисуем ему записочку, что б позвонил вашему начальнику, отправим по факсу - и все дела.

- Записочку? Ну и чем мы ее нацарапаем?

- Да сейчас найдем какой-нибудь фломастер...

- А ты уверен, что сможешь ворочать фломастер. Это ведь все равно, что телеграфный столб.

- Не надо никаких фломастеров! - закричала Эльза. - Посмотрите, в принтере торчит лист чистой бумаги. Лезьте на клавиши, сейчас мы напечатаем записку.

Работа снова закипела, хоть и не так бодро. Сказывалась усталость, хотелось отдохнуть или поспать.

- Быстрее, мальчики, пожалуйста! - умоляла нас Эльза. - Темнеет уже.

Когда, наконец, заработал принтер, мне показалось, что началось землетрясение. А звуки, которые он издавал, напоминали распиливание тридцати кошек на циркулярной пиле. Но прошло несколько минут и на поверхность стола упал лист бумаги с готовым текстом. Текст занимал примерно пятую часть бумаги, а то и меньше. Правда, сама бумага была для нас все равно, что огромный лист толстой фанеры.

- Не дотащим, - сразу сказал Максим.

- Не дотащим, - согласился я.

- Нужно отрезать кусочек с текстом. Тогда будет легче.

Я посмотрел на него, но он не дал мне раскрыть рта:

- Только не спрашивай, чем. Сам знаю, что нечем. Хотя...

Он повернулся и пошел куда-то на край стола. Я прогулялся вдоль листа. Отчетливо были видны все волокна, и даже всякий мусор, который добавляют в бумагу. Отпечатанные буквы же казались просто наносом грязи на бумаге.

Я подобрал карабин и выстрелил в бумагу. Пуля разворошила волокна, не оставив никакого серьезного отверстия.

- Патронов не хватит, - заметила Эльза.

- Да уж...

- Э! - услышал я голос Максима. - Помоги...

Он волок за собой блестящую металлическую плиту размером в половину своего роста.

- Понимаете, - начал объяснять он. - Бумагу ведь режут канцелярскими ножами. А у них лезвия с насечками. Когда кончик затупится - его обламывают и выбрасывают. А режут тем, что осталось...

- Это, конечно, очень полезно для кругозора, - сказал я. - Но хотелось бы ближе к делу.

- Так ведь это и есть тот самый отломанный кусочек лезвия. Я его в пепельнице нашел. Сам туда всегда выбрасываю. Он еще острый.

- Я, кажется, понимаю, - проговорила Эльза.

- А я, кажется, нет.

- Что тут непонятного! - воскликнул Максим. - Впряжемся в эту штуку, как в плуг, и будем пахать взад-вперед, пока не отрежем.

Мы начали "пахать". Я и Максим таскали лезвие за собой, а Эльза налегала на него сверху. Сказать, что эта штука была острой, я бы не рискнул. Зазубрины с треском разрывали волокна, и производительность нашего труда была плачевно низкой. Когда мы в девятый раз пошли поперек проклятого листа, я проклял тот день, когда пришел работать в "Минитрон-Сафари".