Теренс Уайт - Меч в камне (дополнительные главы)

Они до того увлеклись разговором, что совсем перестали следить за своими голосами, заставив великана вылезти из покойного кресла. Он приблизился к ним с трехгалонной бутылью вина в руке и некоторое время усердно пялился на стену, на которой они сидели. Затем швырнул в стену бутылью, ударившей чуть левее них, сердито сказал: "Чертовы совы!" и, тяжело ступая, потащился в замок.

-- За ним! -- торопливо воскликнул Мерлин.

Кое-как спустившись со стены, они схватились за руки и бегом проскользнули за великаном в садовую калитку.

Помещения, располагавшиеся в начале уходящей вниз лестницы, еще свидетельствовали о некоторой цивилизованности, -- за обитыми зеленым сукном дверьми виднелись камердинеры и лакеи (правда, с железными обручами на шеях), начищавшие столовое серебро и допивавшие что осталось в графинах. Ниже располагались кладовые, заставленные крепкими древними ларями, в которых хранились разнообразные золотые блюда, кубки и иные призы, завоеванные великаном на турнирах и скачках. Еще ниже стояли в мрачных комнатушках затянутые паутиной клетки для винных бутылок, и безотрадной наружности крысы задумчиво взирали на бестелесные следы, возникающие в пыли, и несколько человеческих тел свисало с крюков в шкафах для дичи, дозревая до съедобного состояния. Все это походило на Комнату Ужасов (вход только для взрослых) в музее мадам Тюссо.

В самом низу замка размещалась подземная тюрьма. Меловые стены ее сочились жирной на ощупь влагой, и разного рода душещипательные надписи и рисунки были нацарапаны на камнях. "Молитесь за несчастную Присциллу", -- гласила первая надпись, а вторая сообщала: "Ах, если б я честно заплатил собачий налог, не попал бы я в такую беду". Далее был нарисован человек, болтающийся на виселице, растопырив, наподобие чучела Гая Фокса, руки и ноги, а за ним -- черт с рогами. Пятой по порядку шла надпись, вырезанная в камне: "Ночное солнце в два тридцать", шестая надпись удивлялась: "Да неужели?", а седьмая восклицала: "Увы мне, вечно я забывал покормить мою бедную канарейку: ныне и меня ожидает столь же страшная участь". Имелось также полузатертая кляуза: "Старый скот Галапас любит мадам Мим, грязную собаку", и кто-то еще приписал: "Покайтеся и спасетесь, ибо близится Царство Диаволово". Были тут и разного рода поцелуйчики, даты, набожные восклицания и присловия вроде "Не потратишься, не спохватишься" и "Спокойной ночи, милые дамы", а также сердца, пробитые стрелами, черепа с перекрещенными костями, свиньи с закрытыми глазами и трогательные послания вроде: "Не забудь в половине первого вынуть картошку из плиты", "Ключ под геранью", "Отомстите вонючему Галапасу, предательски меня погубившему" или просто: "Индейский мед для тех, кому на пустой желудок не спится". Мрачноватое было место.

-- Ха! -- вскричал Галапас, останавливаясь у одной из камер. -- Так надумал ты вернуть мне мой патентованный непробиваемый шлем или же изготовить новый?

-- Ничего он не твой, -- отвечал слабый голос. -- Я его изобрел, я запатентовал, так что иди, заливай кому-нибудь другому, скотина.

-- Назавтра без обеда, -- сказал жестокий Галапас и подошел к следующей камере.

-- Ну, так как же насчет кампании в прессе? -- спросил великан. -- Собираешься ты, наконец, написать, что Царица Савская совершила на меня неспровоцированное нападение, а я в порядке самообороны захватил ее земли?

-- Нет, не собираюсь, -- ответил томящийся в камере журналист.

-- Утром отведаешь резиновых палок, -- сказал Галапас.

-- Куда ты подевал мой эластичный корсет? -- загрохотал великан у третьей камеры.

-- Не скажу, -- ответила камера.

-- Не скажешь, -- объявил Галапас, -- пятки подпалю.

-- Пали сколько влезет.

-- Э-э, ну брось, слушай, -- взмолился великан. -- Не могу я без корсета, у меня живот отвисает. Ну, скажи, а я тебя за это в генералы произведу, -- меховую шапку наденешь, в Польшу поедешь охотиться. Или хочешь, ручного льва тебе подарю, или бороду, как на театре, и полетишь ты с Армадой в Америку. А хочешь, -- женись на любой из моих дочерей.

-- По-моему, все твои предложения дурно пахнут, -- ответила камера. -- Ты бы лучше предал меня открытому суду за подрывную пропаганду.

-- Ты просто-напросто подлый, мерзкий ворюга, -- сказал великан и отошел к следующей камере.

-- Ну а ты, -- сказал, обращаясь к ней, Галапас, -- что ты скажешь насчет выкупа, грязная английская свинья?

-- Я не свинья, -- ответила камера, -- и не грязная. Во всяком случае, не был грязным, пока не свалился в твою подлую западню. Теперь у меня, конечно, вся спина в сосновых иголках. Что ты сделал с моей зубной щеткой, великан, и куда подевал мою ищейную суку, что?