Роберт Хайнлайн - Миры Роберта Хайнлайна. Книга 7

Доктор видел перед собой мячик, покрытый густой короткой шерстью, как стриженая овца, и не имеющий никаких отличительных черт, кроме ножных и глазных отростков. Виллис видел перед собой пожилого землянина с длинными курчавыми седовато-белыми волосами, одетого в белоснежную рубашку и шорты. Виллису очень нравилось смотреть на него.

— Как ты себя чувствуешь, Виллис? — спросил доктор. — Хорошо? Или плохо?

На самой макушке Виллиса между глаз появилась ямочка, а в ней прорезалась дырочка.

— Виллис хорошо! — сказал он. Голос у него был точь-в-точь как у Джима.

— Хорошо, говоришь? — переспросил доктор. — Джим, помой чашки и на этот раз простерилизуй. Мы ведь не хотим подцепить какую-нибудь заразу, верно?

— О'кей, док, — согласился Джим и спросил у Фрэнсиса: — Ты будешь кофе?

— Конечно. Слабый, и побольше молока.

Джим нырнул в лабораторную раковину и выудил оттуда еще одну чашку. В раковине было полно грязной посуды. Рядом на бунзеновской горелке потихоньку кипел большой кофейник. Джим тщательно вымыл три чашки, пропустил их через стерилизатор и налил всем кофе.

— Джим, этот гражданин говорит, что он в порядке, — сказал доктор Макрей, беря свою чашку. — Что с ним такое?

— Да, знаю, он все время говорит, что у него все нормально, но это не так. Вы бы не могли осмотреть его, док?

— Осмотреть? Каким образом, мальчик? Я не могу даже измерить ему температуру, потому что не знаю, какая температура у него нормальная. В его биохимии я смыслю столько же, сколько свинья в апельсинах. Ты хочешь, чтобы я вскрыл его и посмотрел, почему он тикает?

Виллис тут же убрал свои отростки и сделался гладким, как бильярдный шар.

— Ну вот, вы его напугали, — с укором сказал Джим.

— Прошу прощения. — Доктор протянул руку и потрепал Виллиса по меховой шерстке. — Виллис хороший, Виллис славный. Никто не обидит Виллиса. Ну давай, малыш, вылезай.

Виллис приоткрыл голосовой сфинктер.

— Не обижать Виллис? — недоверчиво спросил он голосом Джима.

— Не обижать Виллис. Обещаю.

— Не резать Виллис?

— Не резать Виллис. Никогда.

Медленно появились глаза, и Виллис приобрел выражение настороженного внимания (он прекрасно обходился без лица).

— Вот так-то лучше, — одобрил доктор. — Ближе к делу, Джим. Почему тебе кажется, что с ним что-то не так, если мы с ним думаем иначе?

— Да потому что он так себя ведет, док. Дома-то все хорошо, а вот когда выходит… Раньше он со мной всюду ходил, скакал и везде совал свой нос…

— У него нет носа, — заметил Фрэнсис.

— Пять с плюсом. А теперь, когда я его беру погулять, он сворачивается в клубочек, и ничего от него не добьешься. Если он не болен, почему он так делает?

— Начинаю соображать, — сказал доктор. — Он у тебя сколько времени живет?

Джим задумался, перебирая в памяти двадцать четыре месяца марсианского года.

— Где-то с конца зевса, почти с ноября.

— А теперь конец марта, почти церера, лето кончилось. Тебе это ни о чем не говорит?

— Да нет.

— Что ж он, по-твоему, по снегу должен скакать? Мы уезжаем, когда приходят холода, а он здесь живет.

— Вы думаете, это он впадает в спячку? — раскрыл рот Джим.

— А что ж еще? Предки Виллиса много миллионов лет приспосабливались к смене времен года, не может же он так сразу от этого отказаться.

Джим забеспокоился.

— Я ведь хотел взять его с собой в Малый Сирт.

— Малый Сирт? Ах да, ты ведь в этом году поступаешь в школу. И Фрэнк тоже.

— Точно!

— Не могу привыкнуть к тому, как быстро вы растете. Я прилетел на Марс, потому что здесь год в два раза длиннее, но что-то не вижу никакой разницы — годы летят еще быстрее.

— Док, а сколько вам лет? — поинтересовался Фрэнсис.

— Неважно. Итак, кто из вас будет изучать медицину, а потом вернется мне помогать?

Ответа не было.

— Ну, ну! — настаивал доктор. — На кого вы собираетесь учиться?

— Не знаю, — сказал Джим. — Я интересуюсь ареографией [1] Ареография — астрологическое описание поверхности планеты Марс, от Ares — Марс (греч.). (Здесь и далее примеч. перев.). , но и биология мне тоже нравится. Может, стану планетарным экономистом, как мой старик.

— Это обширная область. Долго придется учиться. А ты, Фрэнсис?

Фрэнсис немного смутился.

— Я? Да ну, я все-таки думаю стать космическим пилотом.

— А я думал, ты из этого уже вырос.

— А что тут такого? Мне кажется, я смогу.

— Дело твое. Да, раз уж об этом зашла речь: вы ведь уедете в школу еще до миграции?