Дэвид Джерролд - Летающие колдуны

— Это действительно получилось. — Он взволнованно уставился вверх, потом снова на меня.

— А-а… ты сказал, сжечь меня?

Я снова кивнул.

Но это, вроде, ничуть его не обеспокоило. Он все еще продолжал коситься на небо. Совсем свихнулся со своим баллоном.

— За что? — поинтересовался он. — За то, что я дал женщинам имена?

— Пурпурный — ты волшебник. Ты должен был знать, что делаешь. Я хочу сказать, что ты дал им имена при всех, так что все слышали и любая женщина, которая прядет, теперь знает имя любой другой прядущей женщины, верно?

— Конечно. Ну и что?

Я застонал.

— А то, что они используют магию друг против друга. Магия — слишком большая сила, чтобы давать ее в руки глупцам и женщинам. Они станут слишком высокого мнения о себе. Пурпурный, сперва ты дал им профессию, теперь ты дал им и имена. Того и гляди, они начнут думать, что они не хуже мужчин.

— Тебя это так беспокоит? — понимающе спросил он. — Ладно. Лэнт, чего ты от меня хочешь? Чтобы я забрал имена назад?

— А ты можешь?

— Конечно. Я сделаю это для тебя. Я запомню вместо этого имена их мужей и их номера, лишь бы был мир.

Я не мог поверить, что он так легко, так небрежно от этого откажется. Так же небрежно, как он дал им имена… Я нерешительно повторил.

— Конечно, — засмеялся Пурпурный. — Или я по твоему Плут?

Он гулко захохотал, показывая зубы. Деревенские тихо застонали и придвинулись поближе друг к другу. Пурпурный опять наклонился к своему горшку с водой и начал возиться с проводами. Я наблюдал за тем, как он прикрепил еще один кусок ткани к горлышку сосуда.

— Еще один воздушный мешок?

— Что? Ах, да… Другой баллон. — Он разгладил ткань руками. — Сегодня мы сделали первые мешки…

Мешок начал медленно приподниматься. Пурпурный держал его так, чтобы он надувался ровнее.

— Наблюдай, — сказал он. — Он надувается водородом. Наблюдай!

Я шагнул поближе, удивляясь самому себе. Позади меня небольшая кучка мужчин, тех, кто еще остался — тоже придвинулась вперед. Мешок сделался упругим и пухлым почти по всей длине. Мы глядели на него, а он остановился все круглее. Мне казалось, что я прямо слышу, как пузыри выплывают из воды, проходят по горлышку и раздувают мешок. Пурпурный пристально следил за ним. Наконец, он снял мешок с горлышка, завязал и отпустил.

Мешок поплыл прямо на толпу.

— Получилось! Получилось! — крикнул Пурпурный. Он даже приплясывал от восторга.

Мы подались назад, когда эта штуковина подобралась поближе. Пилг оказался к мешку ближе всех. Он выставил свой факел перед собой, как бы обороняясь им. Мешок не обращал внимания на угрозу, подплывал все ближе и ближе. И вдруг…

Возник шар пламени! Яркая оранжевая вспышка жара и пламени. Ослепительный свет!

Я не знал, что потом было. Большинство из нас каким-то образом добрались домой. Но Форд Копальщик взбежал прямо на утес. А Пилга Крикуна вообще никто не смог отыскать.

Но неприятности так просто не кончились. Когда Пурпурный сообщил женщинам, что они больше не будут носить имена, поднялся такой плач и вой, что кто-то мог подумать, что все мужчины деревни одновременно колотят своих жен. И действительно, многие начали бить своих жен ради того лишь, чтобы все это прекратить, но рукоприкладство только усугубило неистовство женщин. Что ж, скоро стало ясно, что мы имеем дело со стихийным мятежом. Выглядело это совсем просто — женщины отказывались работать, готовить пищу и даже делать то, ради чего создаются семьи. До тех пор, пока мы не позволим им снова носить имена.

— Нет! — заявил я своим женам. — Старые обычаи лучше. Если я позволю вам иметь имена, то боги разгневаются.

— Лэнт, возлюбленный наш хозяин и преданный муж…

— Не уговаривайте, — заявил я. — Никаких имен не будет!

— А тогда не будет того, ради чего создаются семьи, — сказали они и захихикали.

Я посмотрел на своих жен. Первую — я купил еще не избавившись от юношеского меха. Она прожила со мной много лет, родила двух замечательных сыновей и одну дочь. Она была преданна и хорошо знала мои привычки. Теперь она уже не была такой гладенькой и лоснящейся, как некогда, но я все же не намеревался пока отсылать ее к группе старых женщин. Нет, она удивительно хорошо подходила для выполнения своих обязанностей, связанных с ведением домашнего хозяйства. Вторая — гладенькая и изящная. Совсем молоденькая и в женах всего три цикла. Она рожала мне только дочерей, была испорченной и крикливой. И я неожиданно почувствовал, что жалею о потере третьей жены, самой скромной и самой сладкой жены. Она мало говорила, даже тогда, когда другие задирали ее, но она же была самой нежной. Она родила мне одного сына, но и она и сын погибли при разрушении старой деревни. Я уже подумывал о возможности взять новую жену — третью. Но тогда мне придется прогнать этих двух, если они собираются и дальше быть такими непокорными. К тому же в округе полно женщин. Они будут прыгать от счастья, выйти замуж за такого мужчину, как я.