Александр Тюрин - Сознание лейтенанта в лотосе (Равняется целой дивизии)

Впрочем, это трудно было назвать «поехали». Хотя лифт добирался до нас дьявольски долго, сейчас он взлетел с каким-то космическим ускорением. Просто не лифт, а сатана. После торможения можно было почувствовать, как стекают вниз подпрыгнувшие внутренности.

Дверь лифта раскрылась и впустила нас в лабораторный блок.

Сразу стало ясно, что здесь куется будущее. Лампочек и окон нет, люминисцирует сам потолок, по полу катятся «беспилотные» программируемые тележки, нагруженные разным барахлом. Мы установили взрывное устройство в шахту лифта и поспешиливслед за приглянувшейся тележкой.

Тележка ехала четко, снимая ток с металлических лент, пересекающих коридор. Затормозила она только у таблички «Nanolab #2». Перед ней распахнулась дверь, только не большая, а маленькая, особая. Камински срочно загрузилась в тележку, вышвырнув оттуда всякое барахло – и въехала зайцем в лабораторию.

Через минуту она открыла для меня «парадную» дверь.

Камински успела основательно поработать в лаборатории за эту минуту. На полу валялся труп охранника с резанной раной на шее. С пяток лаборантов также лежало на полу, живые, но похоже сильно пострадавшие от электрических разрядов. Сильно пахло озоном и палеными волосами.

«Помоги-ка их упаковать.»

Каждому сраженному пришлось заклеивать слюнявый что-то бормочущий рот, а также прихватывать подрагивающие руки и ноги.

И лишь когда я покончил с этим пакостным делом, Камински сказала мне по СБС:

«Только вот поганца Раджнеша здесь нет.»

У меня все упало внутри, я чуть не застрелился. Но тут раздался шум спускаемой воды и в просторное светлое помещение лаборатории вошел маленький чернявый человек с длинным носом. По расстегнутой ширинке я сразу узнал большого ученого.

– Главное в любом деле – это вовремя спустить воду, – поприветствовал я его.

Почему-то и он признал меня.

– А тебя есть еще что-нибудь классное, но только не стрелялки и не симуляторы, а MUDEO? – спросил Ваджрасаттва. – Я ведь сразу понял, что ты не Ральф. Он в общем-то совсем не любит играть, скучный тип.

– Меня и в самом деле зовут не Ральф. Конечно есть, Раджнеш.

Я навел на него ствол и добавил.

– Я знаю, что в тебя вживлен компер, так что не стоит подавать сигналы о помощи.

Он, естественно, сдрейфил. Как-то посерел – это такой вариант бледности для смуглых людей.

Я уж думал, что ученый сейчас завопит как скаженный или бросится на меня, размахивая туалетной бумагой, или чего доброго направится в окно, но к нему подошла Камински и он сразу как-то переключился. Если точнее, расслабился.

– Это ты? – спросил Ваджрасаттва у моей напарницы с легким ненапряженным удивлением.

Ученому почудилась в Камински какая-то знакомая баба!

Может, и у Ваджрасаттвы есть нейроконнекторы на зрительных нервах? А нашей диверсантке удалось неким образом надеть на себя мимик-маску?

– Конечно, я, – смело отозвалась она. – Ты поедешь со мной, Раджнеш. Но для этого надо проделать кое-какие упаковочные процедуры.

Я подошел к биокибернетику и задрал ему рукав, Камински же мигом всадила ему укол – снотворное заодно с эндорфином – и господин Ваджрасаттва сладко-сладко зевнул.

– Ничего не бойтесь, – сказал я засыпающему ученому. – Вы просто меняете место работы. У современных людей это происходит в среднем семь раз за жизнь.

Едва он уронил клюв-нос, я стал разбираться с его компером. Это было довольно тонким и неприятным делом. Сканирование показало, что коммуникатор Раджнеша пищит непрерывно как в режиме ближней, так и дальней связи. Ясно, что эта сигнализация работает ради начальства, которое хочет иметь своего ученого день-деньской под контролем.

Крохотным лазерным скальпелем Камински рассекла кожу Ваджрасаттвы под ключицей – там, где я показал – и вытащила пинцетом аппаратик размером с гильзу. Это и был компер.

Я сунул в его разъем иголочку штеккера, пробил защиту одним из свистнутых кодов доступа, и слегка перепрограммировал. Компер Ваджрасаттвы перестал следить за пульсом, давлением и другими показателями организма. Вернее застыл на самом последнем замере.

Затем я приклеил компер с помощью скотча к ножке ствола.

А Камински залепила рану биокибернетика синтекожей.

Теперь можно было эвакуироваться.

И мы, подхватив на три четверти спящего Ваджрасаттву, направились к лифту, который вел вниз – к цеху по упаковке рыбопродуктов.

Время как раз приобрело ощутимую плотность и напряженность. Любое промедление причиняло почти физическую боль и заставляло сжиматься сердечные мышцы.