Филип Фармер - Плоть [ Авт. сборник ]

— Да, мне предстоит ждать свободы еще пять лет, одиннадцать месяцев и десять дней.

— Доктор Джинас тоже был законтрактован. Ему оставался всего лишь месяц, а он утонул. Какой нелепый конец. Он был неплохим малым. Я все видел, но ничем не мог помочь.

— А что с ним случилось?

— Я с берега наблюдал за ремоитами, стоявшими по пояс в воде озера. Они проходили обряд очищения. Док плавал в лодке совсем радом с ними, на расстоянии протянутой руки, не обращая на них ни малейшего внимания. Он набирал воду в маленькие бутылочки и закупоривал их. Для чего — до сих пор неизвестно.

— А проверка этих проб была произведена?

— Когда лодка опрокинулась, они утонули. Их не смогли найти.

Галерс нахмурился.

— Но почему она перевернулась? И почему он утонул там, где воды было всего по пояс?

— Каким же было заключение проведенного расследования?

— Покончил с собой, избрав для этого столь нелепый и мучительный способ. Нужно было проплыть под водой как можно дальше от толпы и в как можно более глубокое место.

— А кто входил в состав комиссии по расследованию?

— Старейшины ремоитов и, естественно, агент «Саксвелла».

— Вы были свидетелем?

— Разумеется. Но не смог дать каких-либо показаний, так как почти ничего не видел. Большую часть произошедшего я не видел из-за толпы ремоитов. Спасать Джинаса бросилось очень много людей.

— И на таком мелководье не были найдены бутылочки?

— Нет. Было выдвинуто предположение, что при попытках спасти его их оттолкнули на более глубокое место.

Макгоуэн замолчал. По его лицу Галерс видел, что он еще что-то хочет сказать, но не знает, с чего начать.

— Послушайте, док, — решился, наконец, помощник. — Вы неплохой парень. Я понял это еще на Луне. И понял еще кое-что, да и не только я. Всем ясно — вы по уши влюбились в Дебби Эверлейк. Знает об этом, разумеется, и шкипер. Его отношение к вам, правда, не изменилось, но просто потому, что он не может стать еще более суровым и недружелюбным, чем есть. И, кроме того, он ни за что не покажет, что им владеют какие-то новые чувства. Но он не спускает с вас глаз… Собственно, я хотел сказать не это. Так вот. Дебби — чертовски хорошенькая девка, не правда ли? А у вас не вызывает удивления то обстоятельство, что команда ее тщательно избегает?

Марк открыл рот от удивления.

— Если это на самом деле так… Я пробыл здесь слишком мало, чтобы заметить… Да и почему они обязаны за ней волочиться? Ведь она — дочь капитана.

Макгоуэн ухмыльнулся.

— Да ведь трудно даже представить себе такое: на борту корабля красивая девушка, а двадцать мужчин, лишенных на длительный срок женского общества, не обращают на нее внимания! Более того, даже не разговаривают с нею. А если и разговаривают, то держатся при этом на некотором удалении.

Марк покраснел и сжал кулаки.

— Я не собираюсь вас обидеть, док. Просто излагаю факты. Вы ничего не замечаете, а я хочу вам помочь.

— Валяйте.

— Так вот, док, если честно, то от Дебби… воняет… О, какой темперамент! Вспомните, ваша ассистентка обнаружила запах рыбы. Спросите у нас, и мы вам скажем, что из каюты Дебби всегда доносится резкий неприятный запах рыбы, а от нее самой буквально разит треской. От этого можно сойти с ума… Я говорю вам об этом ради вашего же блага.

Врач разжал кулаки.

— Понимаю. Но легче от этого не становится.

— А почему это так вас затрагивает? Если бы она сломала ногу, а я сообщил вам об этом, вы тоже стали бы на меня гневаться? Просто с ней творится что-то неладное, в результате чего от нее разит рыбой. Разве она виновата в этом? Боже всемогущий, док, неужели мне нужно вам это объяснять?

— Но это касается меня лично!

— Понимаю. И именно поэтому заговорил с вами об этом. Знаете, Дебби не единственная в своем роде. Принюхайтесь, и вы узнаете, что такой же запах исходит от капитана.

— Что?

— Если верить тем, кто знает его давно, то от него воняет уже много лет.

Глаза Галерса заблестели.

— А как давно… страдает этим Дебби?

— Я впервые заметил это… э… где-то около двух с половиной месяцев назад.

— Вот так-так!

Теперь настала очередь удивляться Макгоуэну.

— Что такое?

— Пока не могу сказать ничего определенного. Скажите, Мак, а какой была Дебби до этого?

— Вы бы ни за что ее не узнали, такая яркая, веселая, полная задора… Она не позволяла мужчинам никаких вольностей, но с удовольствием брала на себя роль их младшей сестры. И, что самое поразительное, большинство членов экипажа именно так к ней и относились. Разумеется, время от времени какого-нибудь шалопая прорывало, но мы тут же ставили его на место.