Филип Фармер - Плоть [ Авт. сборник ]

Он пожал плечами, но она была настойчивой:

— Ведь это было напечатано в «Тайм» — что, работая над одним делом, вы заполучили нервное расстройство, и что оно еще усугубилось, когда вы едва не погибли, попав под грязевой поток во время ужасных дождей. И еще…

— Некоторое время я провел в частном санатории, затем лечился в клинике Маунт-Синай в Беверли-Хилз. Мне посчастливилось — а может, и не посчастливилось — попасть к психиатру, который был мастером своего дела.

— Не посчастливилось?

— А что вас удивляет? Доктор Слоко убедил меня, что я на самом деле тронулся и испытал целую серию мучительных, совершенно необычных и в высшей степени реалистичных галлюцинаций. Выздоровление мое пошло быстрыми темпами, но я и сейчас еще не вполне уверен…

— Вы обязательно должны рассказать мне когда-нибудь об этом. Сейчас меня заботит другое. Боюсь, Вестерн имеет в этой игре очень сильный козырь — если сочтет нужным, то всегда сможет сослаться на ваш душевный кризис, или хотя бы намекнуть, что сейчас вы переживаете другой, и что поэтому не стоит обращать особого внимания на вашу научно-фантастическую теорию…

Карфакс скривился.

— Я вполне осознаю это. Вы…

Он запнулся. Ему не хотелось говорить, что два лица, у одного из которых прежде были определенные нарушения психики, а другое стоит на пороге психического расстройства, вряд ли будут хорошими партнерами.

— Мы поговорим об этом позже, — сказала она. — Я обратилась к вам, потому что вы являетесь моим родственником, не являетесь сторонником Вестерна, в прошлом являлись сыщиком и…

— Ладно, пусть будет так, — оборвал он перечень, во время которого она разве что не загибала пальцы. — Настало время поговорить начистоту.

— Что?

— Это я спрашиваю — что. Так что я должен сделать во время своего визита к Вестерну?

— Ответ напрашивается сам собой, не так ли? — спросила она, близко наклонившись к нему. — Я понимаю, что не имею никакого права просить вас об этом… Вам ведь будет предоставлен только один сеанс… Вы, скорее всего, пожелаете поговорить со своей женой, или родителями, или с кем-нибудь еще, кто вам дорог. Или, может быть, вам, как преподавателю истории, захочется выяснить… ну, скажем., был ли замешан военный министр Стэнтон в убийстве Линкольна…

— Над этим уже работает Лассаль из Чикагского университета. Он получил государственную субсидию. Но выяснение того, был или не был убит ваш отец, было ли это убийство умышленным и кто его совершил, кажется мне более важным, чем убийство Линкольна. По сути, это может стать вообще наиболее важным из всех дел об убийстве.

— Так вы согласны! — выпалила она.

— Подумаю.

Коварно замаскированным побочным эффектом этого разговора, подумалось ему, явилось то, что его исподволь подвели к решению, противоречащему его собственной теории. Вместо того, чтобы придерживаться мнения об этих существах, как о живых, но не имеющих ничего общего с людьми, он начал думать о них, как об умерших людях. Патриция, взывающая о помощи, Патриция, убежденная в истинности утверждений Вестерна…

Когда-то давно Гордон Карфакс решил никогда не возвращаться в Лос-Анджелес.

И вот он уже на борту реактивного лайнера, совершающего посадку в международном аэропорту «Риверсайд».

Сверху кажется, что территория Западной Аризоны окутана густой серо-зеленой дымкой. Очертания гор размыты — так выглядят океанские хребты в окне подводной лодки. Где-то там расположен заповедник Кофа, где еще, как сообщают, бродят последние дикие североамериканские пумы со слезящимися от смога глазами и непрерывно кашляющие. Там же произрастают и последние гигантские кактусы. Правда, в их, почти повсеместном, исчезновении виновато не только загрязнение атмосферы.

Президент обещал, что в течение десяти лет, каковы бы ни были затраты, смог будет уменьшен до уровня 1973 года.

Пока Гордон размышлял, самолет, приземлившись, подкатился к одной из вышек. Телескопический переход соединил его салон со зданием аэровокзала. Карфакс прошел в это, похожее на кондиционированную пещеру, здание и сразу же узнал высокого худого мужчину с широким лицом и коротко остриженными седыми волосами — Эдварда Тоурса, с которым говорил по видеотелефону, когда звонил Вестерну.

Встречающий и прибывший обменялись рукопожатиями и несколькими короткими фразами о погоде. Насколько все не любили смог он все же представлял собой нечто такое, о чем можно было всегда поговорить.