А Белый - Ходок

Бабушка говорила, что эти рыбаки - люди крепкие, а тамошняя молодёжь являлась постоянным пополнением многих пиратствующих ватаг. Странно, если так, то почему они не разменяли ни одного бандита?

В это время меня заметили. Кто-то из лохматых гнал из посёлка ещё одного молодого парня с разбитым лицом, покалывая того копьём в спину. А когда парня стали вязать, лохматый ткнул копьём в море, указывая на мой корабль. На берегу все замерли, и уставились в мою сторону, и пленники и бандиты. Но один из всадников что-то заорал и лохматые зашевелились, даже насильник подтянул штаны, а свою жертву втолкнули в людскую толпу. Вдруг пленники сели на землю, а воины-налётчики рассредоточились и изготовили к бою копья, мечи и топоры, а семеро верховых отъехали в сторону и изготовились стрелять из луков. Ещё бы, нежданно, негаданно посреди зимы появилась добыча, и сама идёт в руки.

Нет, граждане бандиты, здесь вы не угадали, по-вашему, уж точно не будет. Мне, как наследнику той самой Девы, эти люди нужны, и я вам их никогда не отдам. Конечно, искренне жаль, что огнестрельное оружие превратилось в непотребный мусор, мне бы сейчас автомат, покрошил бы вас в капусту.

Итак, игра началась! К сожалению, пешку двинули слишком резко и слишком быстро, и совсем не на то поле, на которое лично мне хотелось. Однако, кое-кого придётся удивлять, ибо бежать некуда. Направив нос корабля курсом на песчаный пляж, в точку между лежащими вверх дном двумя баркасами, я зафиксировал румпель, поднял с палубы арбалет и тул с болтами, после чего не спеша и не срывая дыхания, перешёл на нос корабля и устроился под головой грифона. Всё, я на рубеже.

У налётчиков под меховыми накидками, в основном, виднеется кожаная защита с железными бляхами, - для моего боеприпаса и длинного ствола револьвера это всё равно, что бумага. На четырёх или пяти других просматривались пластины ламеллярных доспехов, ещё у троих лорика хамата*, а у того, который на всех покрикивал, а так же у самого молодого любителя беззащитных женщин блестели римские лорики сегментата**, надеюсь, что сорок пятым калибром даже это железо метров с двадцати я прошью запросто.

* Кольчужный доспех

**Ламинарный доспех.

На корабль, который тихо приближался к берегу и шёл без вёсел и парусов, все присутствующие на берегу смотрели во все глаза. Но профессиональные убийцы нюх не потеряли, и оружие держали наготове, особенно меня беспокоили лучники. То, что по мне попадания будут, нисколько не сомневался и настраивался на это психологически, но надеялся на свой великолепный доспех.

За двести метров от берега снял и отложил на палубу бинокль, немного в сторонку, лишь бы не мешал. Арбалет и тул пододвинул поближе, затем, выпрямился и вытащил из паучеров все три снаряженные револьверные обоймы. В барабан вставил свежую, а снятую надел на верхнюю фалангу безымянного пальца левой руки и сменил отстрелянные гильзы. Остальные две обоймы для быстрой перезарядки разместил точно так же на среднем и указательном пальцах.

Осталось сто метров до берега. Я стоял во весь рост, для устойчивости упёршись левым плечом в форштевень, вернее, в шею грифона, и молил моего куратора-покровителя, Господа Бога, чтобы бандиты не начали первыми, иначе придётся мне поплясать неслабо. Один из верховых, под седлом которого перебирал стройными ногами красивый вороной "испанец" с белой звёздочкой на лбу, точь-в-точь, как у моего первого Алмаза, было уже поднял лук, но старший что-то сказал, и тот опустил и засмеялся. Следом ржать стали все лохматые. Вот и хорошо!

Пятьдесят метров. Мои нынешние оппоненты подтянулись к пятачку, куда должен выскочить корабль, громко переговаривались, смеялись и размахивали оружием. Настраивая себя на бой, стал считать, что передо мной просто мишени, просто мишени!

Тридцать метров, глаза бандитов вижу отчётливо, пора! Правой рукой, в которой держал револьвер, откинул капюшон, зацепил забрало шлема и потянул вниз, левой рукой расстегнул фибулу, дёрнул завязку плаща и он свалился на палубу. Затем немедленно направил ствол на верховых лучников и нажал спусковой крючок. На месте глаза самого дальнего седока образовалась пустота, а из его затылка порхнуло кровавым облачком.

Длинный ствол непривычно подбрасывало вверх, поэтому, скоростной стрельбы не получилось, но по три точных выстрела за две секунды, всё же, смог исполнить. Вначале поражал задних, и пять выстрелов произвёл, словно в тире по неподвижным мишеням. Шестым выстрелом собирался уложить главаря, так как тот уже вскидывал лук, но вдруг на линии огня мелькнула лошадиная голова со звёздочкой, и моя рука дрогнула. Вот что значит укоренившаяся спортивная привычка: включил в мозги, что нужно поразить мишени, а мишени - это глаза бандита, и всё тут. Кроме того, убей я вороного "испанца", потом бы локти себе кусал, почему-то мне этого жеребца было в десять раз жальче, чем его седока, которого я и убил шестым, изменив приоритет цели. В результате своего ещё не искоренённого гуманизма получил сильный удар стрелой в левую часть кирасы.