Джон Уиндем: День триффидов (неопубликованные отрывки из романа)

Большую общественную озабоченность вызвало триумфальное заявление одной страны о том, что она первой успешно создала спутниковое оружие. Ещё большую обеспокоенность вызывало отсутствие всяких заявлений других стран, даже известных своими успехами. Было неприятно осознавать, что угроза, в неизвестном количестве, тихо вращается над головой, пока кто-нибудь не прикажет ей упасть. Но поделать с этим было нечего. Тем не менее жизнь должна была идти своим чередом, волей-неволей приходилось свыкаться с этой идеей, а новизна, как известно, живёт очень недолго. Время от времени появлялись сообщения о том, что кроме спутников с ядерными боеголовками, над нашими головами носятся спутники, начинённые гербицидами, эпизоотиками, радиоактивной пылью, инфекционными болезнями - новенькими, с иголочки, только что из лабораторий. Трудно сказать, действительно ли существовало это ненадежное и по сути своей предназначенное для истребления без разбора оружие. Но надо иметь ввиду, что границы человеческой глупости - особенно глупости, вызванной давящим страхом, - определить трудно. И не исключено поэтому, что в каких-нибудь генеральных штабах набор вирусов, очень неустойчивых и делающихся безвредными уже через несколько дней, мог считаться стратегическим оружием.

Наконец правительство Соединенных Штатов восприняло эти намеки столь всерьёз, что стало эмоционально отрицать свой контроль над какими-либо спутниками - носителями биологического оружия. Одно или два малых государства, у которых наличия каких-либо спутников вообще никто не предполагал, поспешили сделать аналогичные заявления. Остальные хранили молчание... Перед лицом такой зловещей скрытности публика стала требовать объяснений, почему Соединённые Штаты пренебрегли подготовкой к новым видам боевых действий, когда другие были уже готовы к ним. Потом все партии молчаливо перестали отрицать или подтверждать что-либо насчёт спутников и приложили интенсивные усилия, чтобы повернуть общественный интерес к не менее важной, но гораздо менее острой проблеме продовольствия.

Закон спроса и предложения подталкивал наиболее предприимчивых к созданию товарных монополий, но мир, в большинстве своём, отвергал декларированные монополии. Однако на самом деле система взаимосвязанных компаний работала очень гладко и безо всяких деклараций. Широкая публика едва ли слышала что-либо о тех мелких трудностях, которые приходилось преодолевать внутри этой системы. Едва ли кто-нибудь слышал, к примеру, и о существовании Умберто Кристофоро Палаганца. Я сам узнал о нём лишь годы спустя, когда работал в компании.

Умберто был латиноамериканцем. Его роль в мировом производстве продуктов питания началась с того момента, когда он вошёл в контору "Arctic & European Fish-Oil Company" и показал там бутыль с бледно-розовым маслом.

В "Arctic & European" не проявили никакого энтузиазма. Дела её шли не совсем хорошо. Тем не менее со временем они всё же удосужились подвергнуть оставленный образец анализу.

Прежде всего обнаружилось, что это не является рыбьим жиром: это было масло растительного происхождения. Вторым откровением явилось то обстоятельство, что в сравнении с этим маслом лучшие рыбьи жиры казались дрянной машинной смазкой...

[Умберто опять пришёл в офис "Arctic & European" и в ходе переговоров стал делать такие намеки о источнике происхождения этого масла, что директор в течение нескольких секунд внимательно глядел на него (текст от переводчика)].

- Понятно, - сказал он наконец. - Хотелось бы знать... Вы не из Советского Союза, мистер Палаганец?

- Нет, - сказал Умберто. - Как правило я жил в странах западного мира. Но у меня есть различные связи...

Обратим теперь наше внимание на шестую часть мира, часть которую нельзя было посетить так же просто как остальные. Действительно, разрешение на посещение Советского Союза было почти недоступно, а перемещения тех, кто всё-таки его получал, тщательно контролировались. Была намеренно создана Страна Тайн. Совсем немногое из того, что происходило за завесой секретности, которая была почти патологической, было известно остальному миру. Факты обычно заменялись предположениями. За спиной специфической пропаганды, которая распространяла глупости, скрывая всё, что могло иметь хоть малейшее значение, несомненно существовали достижения во многих областях. Одной из этих областей была биология.

Россия, имея, как и остальной мир, проблему увеличения производства продовольствия, была известна своим сильным интересом к попыткам освоить пустыни, степи и северную тундру. В те дни, когда ещё существовал обмен информацией, становилось известно о некоторых успехах. Однако, после раскола по поводу взглядов и методов, под руководством человека по имени Лысенко был принят другой курс. Всё стало окончательно засекреченным. Новая линия руководства была неизвестна, по ненадёжным сведениям там происходили то ли очень успешные, то ли очень глупые, то ли очень странные вещи, если не всё одновременно.