Джон Уиндем: Недоглядели

- Ну что вы сегодня еле тянетесь? - ворчала нянька. - Кухарка будет ужасно недовольна, что ей придется все разогревать.

Роберта несколько разочаровало, что они вошли в дом не через парадный подъезд, свежевыкрашенный зеленой краской, а спустившись сначала в полуподвал, где была кухня. Однако в детской все было на своих местах. Роберт огляделся, узнавая знакомые предметы: лошадь-качалку с оторванной нижней губой, процессию игрушечных коров и овец на каминной полке, газовый светильник, уютно шипящий над столом, календарь на стене с изображением трех пушистых котят и числом, напечатанным крупным шрифтом: 15 мая 1910 года. 1910-й год - значит, ему только исполнилось семь лет...

После чая Барбара спросила:

- А мамочка к нам придет сейчас?

- Нет, - ответила няня, - ее нет дома, они с папой уехали куда-то, но она заглянет к вам перед сном, если, конечно, вы будете себя хорошо вести.

Все, до мельчайших подробностей, было, как в далекие годы его детства: купание перед сном, укладывание в постель... Накрывая его одеялом, нянька удивленно заметила:

- Уж слишком вы тихий сегодня, мастер Бобби, - надеюсь, вы не собираетесь разболеться?

Роберт лежал в постели с открытыми глазами - все предметы в спальне были отчетливо видны даже при тусклом свете ночника. Что-то уж слишком долго этот сон - а может быть, это был особый, предсмертный сон, про который говорят: "Вся его жизнь промелькнула перед ним в эту минуту". В конце концов, ведь он не совсем поправился после болезни...

В этой связи он вдруг вспомнил того странного человека - Прендергаст, кажется, была его фамилия, который посетил его, когда он был совсем плох. От неожиданности этого воспоминания Роберт даже приподнял голову с подушки и сильно ущипнул себя за руку - люди почему-то всегда щипали себя за руку, когда хотели убедиться, что все происходящее не сон. Те люди, которые, как упомянул этот Прендергаст, говорили: "О, если б только мог прожить свою жизнь заново!".

Но это было совершенно нелепо, абсолютный нонсенс, и к тому же человеческая жизнь не начиналась в семилетнем возрасте - это противоречило всем законам природы... Но вдруг... вдруг в этом была одна мультимиллионная доля вероятности и то, о чем говорил странный человечек, действительно произошло...

Бобби Финнерсон лежал в своей кроватке не шевелясь и тихонько обдумывал все открывающиеся перед ним возможности. Он достаточно преуспел в прошлой жизни благодаря своему незаурядному интеллекту, но теперь, вооруженный знанием того, что произойдет в будущем, было даже трудно представить, чего только он мог бы добиться! А технические и научные открытия, предвидение первой и второй мировых войн и используемого в них оружия - все это предоставляло невиданные возможности. Конечно, нарушать ход истории было бы предосудительно, но вместе с тем, что мешало ему, например, предупредить американцев о готовящемся нападении на Пирл-Харбор или французов о планах, вынашиваемых Гитлером? Нет, где-то здесь должна была быть какая-то загвоздка, мешающая ему сделать нечто подобное, но в чем она состояла?

Все было слишком неправдоподобно и, скорее всего, все-таки сном. Но сном ли?

Пару часов позднее дверь спальни скрипнула и слегка приоткрылась, пропуская тонкий луч света из коридора. Роберт притворился спящим. Послышались легкие шаги. Он открыл глаза и увидел свою мать, нежно склонившуюся над ним. Несколько секунд он глядел на нее в полном изумлении. Она была прекрасна. Хоть и одетая в роскошное вечернее платье, она выглядела совсем еще девочкой. С сияющими глазами она ласково улыбнулась ему. Роберт протянул руку, чтобы погладить ее по щеке, когда вдруг с пронзительной остротой вспомнил, что ее ожидало в будущем, всхлипнул.

Мама обняла его за плечи и тихонько, чтобы не разбудить Барбару, попыталась успокоить.

- Ну-ну, Бобби, не плачь. О чем ты плачешь? Ведь все хорошо. Наверно, я тебя внезапно разбудила, когда тебе снился плохой сон.

Роберт шмыгнул носом, но ничего не ответил.

- Успокойся, дорогой, от снов не бывает ничего дурного. Забудь все, закрой глазки и постарайся уснуть.

Она накрыла его одеялом, поцеловала в лоб, затем подошла к кроватке Барбары, убедилась, что та крепко спит, и вышла на цыпочках из комнаты.

Бобби Финнерсон продолжал лежать с открытыми глазами и строить планы на будущее.

Так как следующий день был субботний, состоялся привычный ритуал встречи с отцом и получения карманных денег на предстоящую неделю. Вид отца несколько ошарашил его - не только потому, что тот был одет в глупейшего вида белую рубашку с высоким крахмальным воротничком, подпиравшим подбородок, и пиджак, тесно облегающий фигуру и застегнутый до самого горла на все пуговицы, но и потому, что отец выглядел весьма заурядным молодым человеком, а не тем героем, каким он оставался в его памяти. Дядя Джордж тоже присутствовал при встрече.