- Но ведь они согласны насчет рук и панцирей!-взвился Альфред.
Тут он был прав. А руки, во всяком случае кисти рук, были отличительным признаком того, похожего на подушку, предмета, который Билл видел в Мамбери-Грендж...
Альфред напомнил мне еще о некоторых обстоятельствах, из коих явствовало, что я ошибаюсь, а затем закатил многозначительную паузу.
- До меня ведь тоже доходили кое-какие слухи насчет Мамбери-Грендж,-заявил он мне.
- Например?-спросил я.
- Ничего определенного, - признался он, - но если все сопоставить... Во всяком случае, дыма без огня...
- Ладно, выпаливай,-пригласил я.
- Я думаю, - начал он внушительно, - я думаю, что мы напали на след чего-то очень серьезного. Чего-то такого, что расшевелит наконец людскую совесть касательно тех жестокостей, которые творятся под прикрытием вывески научных исследований. Знаешь, что, по моему мнению, происходит под самым нашим носом?
- Валяй, валяй, - поощрил я его хладнокровно.
- Я думаю, что мы имеем дело со супервивисектором, - ответил он, многозначительно подняв палец.
Я нахмурился:
- Не понял. Либо - вивисекция, либо - не вивисекция. Супервивисекция просто...
- С-с-с, - произнес Альфред. Или что-то вроде этого. - Я хочу сказать, что мы имеем дело с человеком, который оскорбляет Природу, уродует Божьи создания, гнусно искажает истинный облик тварей Господних, пока они не станут неузнаваемыми полностью или в частностях. Облик, которым они обладали до того, как он этот облик стал изменять, - пояснил Альфред весьма туманно.
Только теперь я стал понимать, какую теорию выдвинул Альфред на этот раз. Его воображение отхватило огромный кус пирога и, хотя дальнейшие события показали, что въелся он и не так уж глубоко, но тогда я расхохотался.
- Ясно, - сказал я. - Я ведь тоже читывал "Остров доктора Моро". Ты полагаешь, что явишься в Грендж и тебя там встретит лошадь, разгуливающая на задних ногах и беседующая о погоде? А может быть, ты рассчитываешь, что дверь тебе откроет суперпес, который спросит как твоя фамилия? Шикарная идейка, Альфред! Но пойми, в реальной жизни все иначе! Конечно, жалоба-есть жалоба, и мы обязаны ее расследовать, но я боюсь, старина, что тебе придется здорово разочароваться, ежели ты вообразил дом, где все наполнено густым запахом эфира и воплями пытаемых животных. Остынь-ка, Альфред. Спустись с небес на землю.
Однако проколоть шкуру Альфреда не так-то легко. Фантазии-неотъемлемая часть его жизни и, хотя он и был уязвлен разоблачением источника своего вдохновения, он все же не погас. Он мысленно продолжал вертеть эту историю то так, те эдак, добавляя к ней то тут, то там новые детали.
- Но почему же черепахи?-слышал я его бормотание.- Ведь выбор рептилий еще больше затрудняет ... - Он пережевывал это несколько минут, а затем добавил:-Руки! Руки и кисти рук! Откуда, во имя дьявола, достал он пару рук?!
Глаза его раскрылись еще шире, а пламя в них разгорелось еще ярче, пока он обдумывал эту идею.
- Продолжай в том же духе! Держись этого курса!-посоветовал я. Однако вопрос, который он задал, действительно был неприятен и темен.
На следующий день после полудня я и Альфред появились у сторожки Мамбери-Грендж и назвали свои имена недоверчивому человечку, который жил в сторожке, одновременно исполняя обязанности привратника. Он покачал головой, выражая сомнение, что нам удастся осуществить свое намерение попасть внутрь, но все же взялся за телефонную трубку.
Я таил коварное желание, чтобы его опасения подтвердились. Дело, конечно, надо было расследовать хотя бы для того, чтобы успокоить жителей деревушки. Но мне очень хотелось, чтобы прошло какое-то время и Альфред выпустил хотя бы часть паров. Пока же его фантазия и ажиотаж непрерывно разгорались. Воображение Э. По и Э. Золя просто чепуха в сравнении с продуктами фантазии Альфреда, особенно если последняя получит нужную пищу. Всю эту долгую ночь Альфреда, вероятно, преследовали во сне кошмары, и сейчас он был как раз в том состоянии, когда фразы вроде "гнусное издевательство над нашими безъязыкими друзьями", "свирепая кровожадность скальпеля", "разрывающие душу вопли миллионов корчащихся жертв вопиют к небесам", сами собой текли с его языка. Мне это осточертело, но если бы я не согласился сопровождать его, он бы безусловно отправился один и попал в беду, начав разговор с обвинения всех и вся в жестокости, пытках и садизме.
В конце концов я убедил Альфреда, что его задача будет заключаться в проницательном наблюдении и поисках новых улик, а разговор буду вести я. Потом, если он не удовлетворится результатами, ему будет предоставлена возможность высказаться. Мне оставалось лишь надеяться, что Альфред выдержит напор своих бушующих чувств.
Читать дальше