Джон Уиндем: Выживание

Он замолчал, уловив странное выражение в глазах доктора. Он проследил за его взглядом. Доктор уставился на плывущие обломки. Среди паривших книг, жестянок, игральных карт, ботинок и разного хлама его внимание привлекла какая-то кость. Она была большая, обглоданная и перекушенная пополам.

- В чем дело, док? - окликнул капитан.

Доктор обернулся, взглянув на него невидящими глазами, и снова уставился на плавающую кость.

- Это, - сказал он с дрожью в голосе. - Это человеческое бедро.

Очень долгое время, пока они рассматривали чудовищные останки, на Фалконе царила полная тишина. И вдруг ее прервал звук... Звук высокого, тонкого, дрожащего, но очень чистого человеческого голоса.

Трое недоверчиво посмотрели друг на друга, услышав:

Спи-усни, дитя,

На вершине деревца.

Когда ветер налетит,

Закачает колыбель...

Алиса сидела на краю своей койки, чуть покачиваясь и прижимая к себе ребенка. Тот засмеялся и протянул маленькую ручку, чтобы коснуться материнской щеки, когда та пропела:

...ветка обломается,

Колыбелька свалится

Прямо вниз...

С щелчком открывающейся двери ее песня резко оборвалась. На сиг она безумно уставилась на три фигуры, показавшиеся в отверстии люка. Ее лицо представляло маску резких черт и линий, выходящих из точек, где кожа вплотную обтягивала кости. Наконец, по нему пробежала тень понимания. Ее глаза загорелись, губы скривились в подобии улыбки.

Она высвободила руку из-под ребенка и тот повис в воздухе, гукая и улыбаясь, гукая и улыбаясь сам себе. Она запустила руку под подушку и вытянула ее оттуда, держащую пистолет.

Черный остов пистолета казался громадным в ее невероятно худенькой ручке, когда она наставила его на людей, застывших в дверном проеме.

- Посмотри, детка, - сказала она. - Посмотри сюда. Это же еда. Наша любимая еда...