Поль Уинлоу - Конан и слуги чародея

- Хотел бы я знать, кого это они тут ловят, - сквозь зубы процедил киммериец.

В эти минуты он совсем забыл про ожившую статую Ханумана. Важнее казалось понять, куда отправятся эти факельщики, сколько их здесь точно, и, вообще, зачем они потащились на ночь глядя в эти негостеприимные предгорья?

Четверо же спутников Конана, не отрываясь, как завороженные глазели на изумрудную фигурку. Глазки Ханумана горели двумя раскаленными бусинами, обезьянья голова медленно начала поворачиваться...

Длинная цепь тем временем поднималась все выше и выше по склону холма. Не умолкая, грохотали барабаны - теперь их ритм вновь изменился, сделавшись странно-завораживающим, затягивающим, хотелось забыть обо всем и слушать, слушать без конца эту мрачную и прекрасную музыку, так напоминавшую неистовые биения громадного сердца. Невидимый хор продолжал тянуть бесконечные песнопения.

Однако эти типы с факелами вот-вот доберутся до кромки леса! Нужно либо уносить отсюда ноги (что куда разумнее), либо вступать в переговоры с вожаками шествия.

Любой на его месте счел бы внезапный шорох возней какого-нибудь мелкого зверька и не стал бы обращать внимания, любой - но только не Конан. Это могла оказаться и подосланная чародеем крыса-вампир с ядовитыми зубами...

Меч свистнул разящим незримым полукружьем; скошенные стебли травы упали наземь, однако существо, в которое целился Конан, сумело увернуться. Мимо Конана прошмыгнуло нечто, в темноте похожее на большого суслика; прошмыгнуло и метнулось туда, где четыре коленопреклоненные фигуры застыли подле изумрудного Ханумана.

- Проклятье! - Конан ринулся в погоню. Чутье предупреждало об опасности, а этому чувству киммериец привык доверять.

- Он здесь, он здесь, он уже не уйдет! - эхом откликнулся многоголосый хор из-за спины факельщиков.

Существо, преследуемое Конаном, передвигалось большими прыжками. Один, другой, третий - и оно очутилось подле изумрудной светящейся статуэтки. Четверо спутников Конана, как по команде, вскочили на ноги; но к удивлению киммерийца, они даже не взялись за оружие. Непонятный зверек тем временем присел на задние лапки и, смешно отведя в сторону правую переднюю, произнес писклявым голосом на чистом туранском языке:

- О достойные почитатели Великого Ханумана!.. Оторопели все, включая Конана. Киммериец так и замер с поднятым мечом в руке. Чтобы суслики говорили по-человечьи?..

Однако похоже было, что слова странного создания слышали не только Конан и его спутники. Со склона вновь донесся хор торжествующих голосов: "Он здесь! Он здесь! Мы слышали!" Барабаны загремели так, что заложило уши. Остававшиеся невидимыми за спинами факельщиков хористы затянули новый гимн, точнее, не затянули, а грянули с таким воодушевлением, словно выступали на певческом состязании у самого императора...

Тело зверька судорожно дернулось. Его словно потащила прочь незримая, но крепкая рука, и все, что он успел, это истошно заверещать:

- Помогите, ради Ханумана!

Скарфен решился первым. Шагнув вперед, он схватил "суслика" поперек спины - и едва не полетел ничком на землю. Сграбаставшая существо невидимая рука обладала исполинской силой.

- Он просил нас именем Ханумана!.. - выкрикнул Скарфен, обращаясь к своим спутникам. Это подействовало. Сперва Эйджес, а за ним - и Скольд со Фьюри. Однако даже их соединенных усилий не хватило, чтобы одолеть невидимого противника. Брыкающуюся, визжащую, сопящую, упирающуюся группу вцепившихся друг в друга людей неуклонно тащило навстречу шествию к зарослям, за которыми начинался оголенный склон.

Конан ринулся на помощь. Он, конечно, был зол как сто тысяч голодных демонов - какого рожна эти недоумки вообще встряли в это дело?! - но, если их сейчас вытащат на всеобщее обозрение... Связываться с многочисленным отрядом Конану не хотелось, тем более, что он чувствовал - и у факельщиков, и у хористов, и у барабанщиков имеются милые пустячки вроде луков, арбалетов, мечей и тому подобного.

Недолго думая, Конан сплеча рубанул по воздуху - там, где, по идее, должен был находиться тот незримый канат, что тянул всех его спутников, дружно вцепившихся друг в друга. Скарфен при этом не выпускал из рук несчастного "суслика", которому грозила сейчас печальная участь оказаться разорванным пополам.

Меч киммерийца со всего маха вонзился глубоко в землю, не встретив никакого сопротивления, однако удар не пропал даром - четверо слуг чародея кубарем покатились по земле. Тянувший их прочь незримый линь беззвучно лопнул.