Андрей Земляной - Земляной А. Орлов Б. Игра краплёной колодой

- А если распределить заряд вот так, то пластина сложится словно книжка и разрежет всё на своём пути. - Продолжал Александр. - Скорость ядра формируемого взрывом от трёх до пяти километров в секунду. Там энергии хватит, чтобы некоторые танки в лоб пробить.

- Ну, танки не танки, а вот паровоз... - Задумчиво произнёс Илья Григорьевич, и почесал в затылке.

- Паровоз насквозь, это точно. - Саша улыбнулся. - Но кроме паровоза есть и другие цели. Например, уличная урна и проезжающий мимо автомобиль. Да многое можно придумать. - Он внимательно посмотрел на Старинова и спросил.- Всё запомнили? - И достал из кармана зажигалку, собираясь сжечь лист.

- Это ты придумал? - Илья Григорьевич остановил руку Александра и внимательно посмотрел ему в глаза.

- Нет, товарищ Старинов. Это вы придумали. Придумали и воплотили. Мне на каждую идею столько документов оформлять, что хоть вешайся. А у вас я уверен всё проще будет. - И видя, что будущий дедушка советского спецназа уже собирается отказаться, добавил. - Давайте не будем чиниться и рядиться кто, чего и кому. Одно ведь дело делаем. Сделать так, чтобы наши парни быстро и без потерь убивали врагов СССР. А остальное - дым.

3

Слава Бартеньев, выдернутый из детского дома прямым распоряжением Комиссара народного просвещения Андрея Бубнова ехал в поезде, сжавшись в комок, словно птичка на холоде, и не отрываясь, смотрел за обледенелое окно в неторопливо проплывающие заснеженные поля. Когда Сашка Белов раскидал всю банду местной шантрапы, он ничего и никому не сказал, но слова Белова 'будешь мне братом' запомнил. Но дни текли за днями, недели за неделями, и чего только не передумал Слава в оправдание Александра. Но вот, когда в класс, с круглыми от ужаса глазами ворвалась новая директриса детского дома Зинаида Михайловна Герц, он сразу всё понял, и не успела Зинаида ничего сказать, как Слава начал деловито собирать портфель.

Потом, солидный и серьёзный деятель ГубНаркомпроса, долго его расспрашивал о том какое он имеет отношение к наркому Бубнову, и не добившись никакой связной реакции, посадил мальчишку в раздолбанный легковой форд, и отвёз на вокзал Калинина.

Там, поручив его заботам капитана - танкиста который должен был в случае чего сдать его в Наркомат, отбыл по своим делам.

- Поешь? - Тяжёлая мозолистая рука красного командира легла на угловатое плечо мальчишки, но тот лишь угрюмо дёрнул стриженной головой.

- Нет, дяденька командир, спасибо не хочется.

- Ну чего ты так переживаешь? - Капитан улыбнулся. - Не просто так везут. С удобствами. Значит, кто-то сильно твоей судьбой заинтересовался. А нет... - Он жёстко улыбнулся, и полез в планшет. - Вот я тебе тут телефон дежурного запишу. Мы конечно народ не богатый, но уж одного мальца и воспитаем и на ноги поставим. В советской стране лишних людей нет. - Он потрепал волосы Славки, и достал с верхней полки тонкое суконное одеяло. - Давай я тебе хоть ноги прикрою. А то, заваливайся да поспи. Поезд только утром придёт, а утро, сам знаешь, вечера мудренее.

Саша, заехал за Мартой по дороге на вокзал, и встретив у подъезда уже одетую женщину, помог ей сесть в машину.

- Александер, это твоя машина? - Она с любопытством осмотрелась в салоне, отметив и могучую фигуру Михаила, и закреплённый в зажимах над дверью пистолет-пулемёт.

- Да Марта. - Александр кивнул. - Служебный транспорт.

- А мы с Клаусом так и не собрались купить машину. - Она вздохнула. Когда Александера избили, мы всё потратили на лечение...

- Да. - Белов качнул головой. - Клаус мне рассказывал. Но нужно жить и смотреть вперёд. Клаус погиб и за нас тоже. Чтобы мы могли жить и радоваться жизни.

- Да... - Марта слабо улыбнулась и полезла в сумочку за платком.

- Ты не волнуйся, всё будет хорошо. Слава очень хороший парень. Поживёт у вас пару дней, а я пока решу все вопросы.

- Да пусть живёт сколько угодно.

Марта, которую Белов устроил переводчицей в Коминтерн, знала пять европейских языков, пришлась очень ко двору в аппарате Димитрова и получала вполне приличную зарплату. Вместе с пенсией назначенной ей от советского и германского правительства это составляло внушительную сумму и позволяло жить так, как бывшая учительница гимназии и мечтать не могла. Но немецкая привычка к бережливости и экономии, давала знать, и женщина вела весьма скромный образ жизни.

В сущности, она была ещё совсем молодой женщиной. Двадцать восемь лет - не возраст, и Марта сохранила стройную фигуру и длинную почти до пояса косу светлых волос. Но на вполне законный интерес мужчин к своей персоне отвечала негромким но твёрдым 'нет'.