Олька Злая - Безвечность

Люк воспринял поступок сестры как удар в спину. Он стал винить себя, что не смог её уберечь, думал, что не уследил, не остановил и недостаточно хорошо её знал. Ева узнала в нём себя, но друг и слышать не хотел о том, что его понимают и разделяют боль утраты. Последний раз она видела Люка на похоронах Бони, после чего уехала из Миража и больше никогда не предпринимала попыток наладить с парнем общение. Он так и не понял, что смерть Бони послужила ударом не только для него, но и для Евы. Не каждый день теряешь близких, с которыми делил всё свободное время, и которых посвящал в свои мечты. Возможно, поэтому Ева на протяжении многих лет не заводила друзей. Она знала, что рано или поздно смерть заберёт у неё человека, о котором заботилась. Позже родители стали тому доказательством.

За несколько лет активного существования субкультуры были зарегистрированы случаи самоубийства, но Ева тешила себя мыслью, что Бони руководствовалась не канонами моды, а здравым смыслом, если вообще в подобной ситуации он имеет место быть. Ева приняла выбор подруги, но, уехав из родного города, сменила причёску, вернув волосам натуральный цвет, и спрятала всю накопившуюся одежду в далёкий ящик, потому что каждая вещь напоминала ей о прошлом. Она оставила только чёрный кожаный ремень с металлическими вставками в форме сердец, который подарила ей Бони. Еве казалось, что он приносит удачу, несмотря на тоску, навеиваемую им.

В новом городе Ева, проходя мимо скейт-парка, больше не чувствовала родства с присутствующими там людьми. В первую очередь не из-за того, что они были ей чужими, а из-за того, что они были представителями второй волны, видоизменившей первоначальную идею субкультуры, которая однажды перевернула жизни многих молодых сердец. У молодёжи того времени была своя философия, которая отчасти заключалась в создании привлекающей внимание внешности. Длинная чёлка, чёрный цвет волос, густо подведённые глаза были способом не только самовыражения, но и поиска единомышленников. Настроение человека определяло музыку, которую он сегодня будет слушать, и преобладающий цвет одежды. Днём парни и девушки с ранимой душой радовались каждой мелочи, а вечером ненавидели весь мир и пытались уйти от печальной реальности. Когда грани восприятия стирались, возникало желание плакать, кричать и смеяться одновременно...

Каждое поколение оставляет после себя след в истории и искусстве, но ещё никогда этот след не был таким ярким, глубоким и впечатляющим. Кто-то считал это явление моральным разложением молодёжи, кто-то - временной забавой и поводом для ссор с родителями, кто-то - вызовом системе, но никто не оставался равнодушным. То время стало целой эпохой, и Ева была частью горечи, безумства и поисков себя. Спустя пару лет общество потеряло интерес к самой эмоциональной субкультуре. Первые представители выросли, хоть и клялись навсегда остаться детьми, и слились с ненавистной толпой, но внутри остались прежними. В узких кругах они пытаются воссоздать атмосферу прошлого, слушая старые песни, устраивая акустические концерты и пересматривая фотографии, но прекрасно понимают, что те годы неповторимы. Единственное, что им осталось, - вспоминать и рассказывать младшему поколению свою сумасшедшую историю, чтобы субкультура начала двухтысячных каждый раз возрождалась из горстки пепла сожжённых дневников, чтобы из моды переросла в нечто большее.

Моё завтра не наступит никогда.

Семнадцатого декабря весь день шёл дождь, а я лежала в постели, глотая таблетки, чтобы сердце не выскочило из груди. Из-за пронзительной боли я вставала только по нужде или покормить Касси. Несколько раз я собиралась пойти в поликлинику, но сразу одёргивала эту мысль, потому что медсестра станет мерить давление, а мне иногда кажется, что у меня вообще нет пульса, а моё сердце не бьётся. К боли можно привыкнуть, если отвлечься на приятные воспоминания и представить, что моё тело - это лишь материя, не имеющая ко мне никакого отношения.

В 15:03 раздался стук в дверь, и я по инерции крикнула: "Минуту!". У обслуживающего персонала есть ключ, и они в любом случае войдут, а я не хочу, чтобы горничная (или кто бы это ни был) застала меня в лежачем положении. Обычно обслуживающий персонал беспокоит меня утром и вечером, чтобы предложить навести порядок в комнате и спросить, не нужно ли мне что-нибудь. Наши встречи обычно бывают короткими, но мне не нравится, что ради нескольких минут приходится собирать своё самообладание в кулак, чтобы никому не нахамить.