Фредди Ромм - Время решать

Эвар понуро молчал, стараясь не глядеть на Яна. Получилось всё как нельзя хуже. Из-за неприятной новости, касающейся Жюли, подвёл Охранение и Яна, сам чуть не погиб.

— Так, ладно! — заявил Ян уже спокойным тоном. — Моё решение таково: в Охранении тебе больше делать нечего. Минут через пять ты будешь в порядке, отправляйся домой и занимайся другими делами. До свиданья, всего тебе наилучшего, успехов!

Ну вот. Я уже дома. Как здесь хорошо, тихо, спокойно, безопасно, уютно… Из Охранения меня выгнали с позором, как и опасалась Жюли. Она, разумеется, уже обо всём знает. Как я это объясню? Что ей скажу? Что она была права, когда не хотела пускать меня в Охранение? Не об этом бы мне с ней говорить. Жюли… я потерял тебя. Да ещё такой позор — на всю колонию. К чему мне теперь место в Университете? Я жить не хочу… Но не вешаться же. Моя жизнь уже не принадлежит мне. Не для того меня спасали эти люди. Не хочу, чтобы они сочли меня неблагодарным, пожалели о том, что для меня сделали. Я виноват, ошибся, но пусть моя вина не ляжет грузом ни на кого другого.

Кажется, я придумал, что делать. Пусть в Университете останется модель нагуалей, а больше я, наверное, уже ничего полезного не смогу сделать. Значит, остаётся единственный путь…

Жюли только что вернулась в свой кабинет после знакомства с очередной группой спасённых, когда в дверь постучали — верный признак, что сейчас войдёт один из курируемых, — и на пороге появился Эвар.

— Здравствуй, Жюли.

Голос у Эвара был такой, словно его приговорили к смертной казни, а покрасневшие глаза и тёмные круги под ними явственно говорили, что он провёл бессонную ночь.

— Привет, Эвар! — улыбнулась девушка. — Отчего ты такой невесёлый?

— Разве ты не знаешь, что произошло вчера? — Эвар сел за стол напротив неё. Куратор отлично поняла, что имеет в виду Эвар, но решила попробовать перевести разговор на другую тему:

— Ты имеешь в виду свой доклад в Университете? Блестяще! В университетской газете пишут, что это революция! Поведение нагуалей можно будет предсказывать! Со временем мы научимся использовать их! А ты сам, Эвар, почему не читал эту статью?

— Прости, Жюли, я о другом.

— О чём же? — девушка старательно сделала большие глаза, изображая недоумение.

— О моём позоре на боевом посту! — вздохнул молодой человек, опуская взгляд.

— Какой ещё позор? — Жюли усердно сделала вид, что не понимает.

— Я провалился на дежурстве, и Ян выгнал меня из Охранения.

— Так уж и выгнал?! Просто пришёл к выводу, что это не для тебя. А разве не так? Ты творческий человек, тебе непросто сосредоточиться, а рисковать тобой колония не имеет права.

— Так что же, вместо меня рисковать будут другие люди, а я отсижусь в Университете? Ты считаешь, это нормально?

Тон Эвара показывал, что парень на грани истерики. Жюли тихонько вздохнула, стараясь не показать, как ей неприятно его настроение:

— Эвар, каждый из нас делает то, что может. Я тоже не хожу в Охранение…

— Но ты девушка! А я мужчина!

— Что из этого? Эвар, ты понимаешь, что благодаря твоей теории Охранение станет теперь гораздо безопаснее? Скорее всего, нам вообще не придётся больше привлекать туда людей, обойдёмся роботами. И это твоя заслуга!

Жюли тщетно надеялась, что в какой-то момент после её очередной реплики собеседник улыбнётся, наконец, и скажет нечто вроде: 'Да, ты права, это я просто расклеился'. Вместо этого Эвар ответил мрачно:

— Жюли, я понимаю, что ты стараешься меня успокоить. Только зачем это? Я больше не нужен колонии. Модель нагуалей я сделал, больше ничего у меня не получится. Буду только попусту деньги в Университете получать.

Девушка начала раздражаться. Складывалось впечатление, что Эвар попросту наслаждается своим самобичеванием. Можно, конечно, ответить резко, иногда это помогает, но небезопасно для него.

— Прошу тебя, Эвар, не говори такие вещи! Ты нужен, необходим нам всем, живущим в Мире Спасения! Ты великий учёный и замечательный человек!

Эвар как-то странно посмотрел на неё и вдруг произнёс:

— Жюли, я люблю тебя! Пожалуйста, будь моей женой!

Девушка вздрогнула, словно от удара током. Если бы те же слова прозвучали раньше, хотя бы вчера, они бы не были так неожиданны. Получается, всё самобичевание Эвара имело единственной целью выпросить её похвалу, заставить её саму высказаться о его достоинствах? Господи, как это трудно совместить — обязанности куратора-психолога с необходимостью дать сейчас деликатный отказ…