Генри Олди - Легенды древнего Хенинга (сборник)

– И люди стерпели?! Родные?! Отец, братья?..

– Сердце у тебя дурное, Вацек. Чужой ты еще, не наш. Отец Боженкин хворал сильно, думали, не жилец. А едва Ченек дочку приласкал, сразу на поправку пошел. По сей день живехонек, дай ему Бог здоровья! Боженка как увидала, что отцу полегчало, тут же убиваться бросила. Снова к Ченеку прискакала: бери, мол!

– Ну?

– Вот тебе и ну! Изругал ее Ченек по-черному, хорошо хоть не прибил. С того часа в лесу живет, людьми брезгует. Землянку выкопал… Изредка в Яблонец наведывается. Дом его в порядке содержат, так он поживет неделю-другую, отъестся, покуражится – и обратно в лес. Боженка ему туда харчи таскает. Только Ченек ейный харч не берет. Ото всех берет, лишь бы не от Боженки… Но и зла, видать, не держит: девка здоровая, красивая, жаль, перестарок. Сваты Пршибечкову хату обходят. Взял бы Ченек от нее хоть горшок сметаны, небось мигом замуж выскочила бы…

– Что ж это получается? Пожелает, к примеру, Сторец кому кошель с деньгами найти – найдет человек кошель? А озлится, пожелает, чтоб враг в речке утонул, – утонет? Колдуны они, да?!

– Никакие они не колдуны. Дар у них Божий. Ну а чей же иначе? Крещеные как-никак… Счастье народу дарят, если с умом подходить. Око за око, зуб за зуб, счастье за радость. А чего сам Сторец при этом желает – без разницы. Люби он тебя, как мать родную, а ушибешь его, к примеру, даже нечаянно…

Молодые супруги долго молчали, переваривая услышанное. Катаржина им не мешала: видать, утомилась. В свинарнике недовольно хрюкал боров, требуя корыта с ботвиньей; в птичнике крякали утки. Живности было не до пустых рассуждений о природе счастья, им жратву вынь да положь. Увы, Вацек размышлял о другом.

– Врешь! Ей-богу, врешь! Прознали бы в округе про яблонецких Сторцов-Сториц, докатилась бы весть до какого-нибудь князя! До короля! Прислал бы людей, осыпал Сторцев золотом, да и увез бы к себе. Роскошь, еда на златых тарелях, ни в чем отказа нету… А тот король разом богаче всех сделался бы! Соседей войной завоевал…

В ответ женщина лукаво подмигнула новому соседу:

– Ты о нашем Яблонце слыхал раньше?

– Слыхал…

– И про Сторцев небось слыхал? У вас их «счастливыми людьми» величают.

– Ну…

– И что? Сразу поверил? Побежал за счастьем?! Вот так и князья-короли к нам бегут, торопятся…

– А вдруг? Явятся гонцы, увезут силком?! Король – он кого хошь заставит!

– Сторцев заставлять – себе дороже. Понял? Силой ударишь, силищей огребешь!

– Ну, посулили бы чего… подарков, титулов… Думаешь, ни один не польстится?

– Польстился бы, кабы не Межа. За Межу нет нашим Сторцам хода.

– Да ладно тебе! Мы сюда ехали, никакой Межи не видели…

– Простым людям Межи не увидеть. А Сторцы-Сторицы ее душой чуют. Для них за Межой – смерть. Быстрая, страшная. Не бывало, чтоб счастьедары Межу перешли и живы остались. У любого в селе спросите, хоть у войта. Говорят: заклятие стародавнее, колдун сильный наложил…

Минка родила в середине лета. Дочку окрестили Мирчей. Роды прошли словно песня: на следующий день роженица встала с постели, а через три дня уже вовсю хлопотала по хозяйству. Девочка родилась здоровой, спокойной: плакала редко, спала крепко, грудь сосала исправно. Агукала, тянула к матери пухлые ручонки. Вацек сиял, выпятив грудь: а? каков я хват? Человека соорудил, молодчина!

Лишь изредка, бывало, застынет Вацлав Хорт посреди двора, уставится вдаль пустыми глазами – и стоит. Думает. Потом тряхнет головой, словно гоня прочь незваные мысли, и делом займется. Зато вечерами частенько вел со счастливой супругой долгие беседы о жизни теперешней, удачной. Откуда ж неудаче взяться? Не раз и не два постреленку Иржеку дары дарили. Тихой молчунье Ганалке Вацек с бондарем Ешеком и Пепиком Голубом, чья хата на другом конце села, крышу подновили. А назавтра, копаясь в огороде, Минка случайно вывернула из земли шкатулочку из мореного дуба с полудюжиной серебряных монет. Не ахти какой клад, но для семейства Хортов – сокровище! Небось дядя Юст на черный день припрятал, а наследники отыскали.

Удача.

Счастье.

Жизнь – праздник.

Одно покоя не дает. У самих-то Сторцев со Сторицей счастья вдвое, радости вдесятеро… Есть о чем поразмыслить, стоя посреди двора.

– …Что с рукой, Минка?

Судачить у колодца – это для женщин дело святое. Мужья давно знают: пошла супружница по воду, готовься от жажды высохнуть. Пока с кумушками лясы-балясы до лучин не обточит, не вернется. Уж и сердиться мужики разучились: привыкли.