М Валигура - Серебряная тоска

- Действительно, - рассмеялся после паузы я. - Действительно, я ничего про них не знаю. И - что самое печальное - знать не желаю. Я законченный эгоист, Русланчик. Мне, кроме тебя, по-настоящему, никто не нужен. Но ты мне нужен настолько, что мне уже не до личного эгоизма, если ты понимаешь, что я хочу сказать этой глупейшей фразой. Я сам ничего не знаю... Ничего не могу объяснить...

Русланчик наклонил мою голову к себе, поцеловал в лоб, потом в губы.

- Вернёмся на кухню, - сказал он. - Ещё мясо на жаркое нарезать нужно.

На кухне нас встретили странные взгляды пацанов.

- Ну как, насекретничались? - осведомился Серёжка. - Руслан Васильевич, вытрите следы губной помады.

Колька заржал от этого юмора.

- Очень смешно, - сказал Руслан, автоматически вытирая губы.

Заржал Серёжка.

- Два имбецила, - нервно вмешался я. - Мясо нарезать будем?

Руслан вытащил из холодильника два кило говядины и хозяйственный Колька тут же сунул мясо под кран.

- А где ножи? - обернулся он к Руслану. - ... Тупые, - пожаловался он, нарезая.

- Вроде тебя, - неожиданно зло буркнул я.

- Игорёк! Твой завтрашний день рожденья - не повод для хамства, - резко вступился за Кольку Серёжка.

- Ты прав, - кивнул я. - Колька, извини. У меня что-то с нервами.

- Да ладно... - Колька, не привыкший, чтобы перед ним извинялись, смущённо пожал плечами и стал резать мясо дальше. Мне сделалось стыдно. Я подошёл к Кольке, положил ему руку на плечо.

- Давай уж дальше я дорежу.

- Да ладно, - повторил Колька, дёргая плечом, словно стесняясь моей руки. - Я тут сам всё лучше сделаю.

Он быстро дорезал оставшееся мясо, и мы забросили его в чугунок тушиться.

- Кончил дело - гуляй смело, - прокомментировал Серёжка. - Я другое думаю...

Пацаны, а не выпить ли нам бутылочку уже сегодня?

- Здравая мысль, - неожиданно для себя загорелся я.

Мне вдруг захотелось до чёртиков нализаться.

- А сегодня-то по какому поводу? - вмешался Руслан.

- Ну, Русланчик, да не жлобись ты, - перебил его я.

- Да кто жлобится? - неожиданно огрызнулся Руслан. - А просто сегодня пить зачем?

- Затем.

- Хорошо. Но без меня.

- Руслан Васильевич, не ломайте компании, - аристократически откинул руку Серёжка.

- Сергей Васильевич, оставьте меня в покое.

- Правда, Серёга, нам же больше достанется, - влез Колька.

- Молчи, дятел Николай Васильевич, это дело принципа.

- Русланчик, правда, ты чего? - спросил я.

- Не хочу, чтоб ты напивался.

- А если я хочу? Тем более, и повод есть. Канун дня рождения. Ну хоть рюмочку-то выпей, Русланчик.

- Ничего, что мы здесь присутствуем и слушаем ваши нежности? - с обидой сказал Серёжка.

- Не, ну мы тут пахали, я пол подметал, а нам наливать не хотят, обиделся вослед и Колька.

- Почему ж не хотят? Пейте, пейте сколько влезет. - Руслан достал из холодильника бутылку и сорвал с неё алюминиевую закрутку. - Но без меня.

- А без тебя не будем. - Серёжка явно решил настоять на своём. - Хотя и очень хотим.

- Русланчик, неудобно. Хоть одну рюмочку.

- Хорошо, - неожиданно быстро согласился Руслан. - Но только одну. - Он как-то бессмысленно посмотрел на меня, достал из буфета рюмки и с быстротой шахматиста расставил их на кухонном столе.

- Прошу к столу.

Мы наполнили рюмки.

- Ну, и за что выпьем? - мрачно спросил Руслан.

- За Игорька. И за то, чтоб он почитал нам какую-нибудь свою новую поэзию. - Серёжка принял позу Державина на царско-сельском слушании Пушкина. - Давненько мы не слыхали его стихоизвержений. Последним, если не ошибаюсь, было "Я памятник себе воздвиг", коим он причёсывал уши Мане. Мне понравилось.

- Что, правда, желаете слушать?

- Вперёд.

- Извольте:

Тучи рвутся ветер свищет Спит смиренное кладбище Лишь вороны на крестах Да черти какают в кустах.

- Гениально, - резюмировал Серёжка. - Вполне соответствует кладбищенскому духу.

Больше всякой сентиментальной оды. Игорёк, может, тебе устроиться к нам на кладбище? Ты ведь просто гамлетовский могильщик, помноженный на самого Шекспира.

Будешь пить вино и стихотворно философствовать. Кстати, пора и по рюмочке.

Мы выпили. Русланчик отцедил из своей рюмки маленький глоток.

- Нет, правда, Игорь Васильевич. - Серёжка выдохнул воздух и внюхался в свою подмышку. - Приходите к нам на кладбище. Работообустраивайтесь. Сие занятие довершит в вас циничного алкоголика, к чему вы, судя по всему, стремитесь.

Зарывать мертвецов в землю - гуманнее, чем их будущих рожать на свет. Мы, могильщики, как бы реставрируем ошибки Бога. Ведь человек - что ни говори - самая большая ошибка Бога.