Александр Бородыня - Похождения рофессора Эпикура

В стеклянном от падающей влаги мире, над поляной покачивались в своих надутых комбинезонах спящие гливеры. Перпендикулярно вверх торчали тонкие стволы их автоматов.

"Скоты! - подумал Эпикур. - И ведь если бы не разработка по проклятому этому комбинезону... Так крепко спят, что затопило бы их, захлебнулись бы, не просыпаясь... Впрочем, умаялись мальчики!.. Целый день в тропиках в резине ходить... - Эпикур почувствовал, что ему становится грустно... - А ведь раньше, лет пятьсот назад, здесь была средняя полоса, и называлось это место то ли Западная, то ли Восточная Европа... И никаких тебе джунглей!.."

По пояс в воде, голый, потерявший где-то фуражку, с громким плеском Нарцисс проверял караулы.

- Стой, кто идет!? - слышалось из темноты, и гремел затвор.

- Абонированный импульс! - слышалось в ответ трезвое слово пароля.

- Частота?

- Триста.

- Проходи!

- Почему на посту стоишь, когда должен лежать!? - долетали до Эпикура грозные речи секретчика.

- Так где же здесь ляжешь!? - оправдывался гливер.

- Обязан, лечь! - настаивал Нарцисс. - Ты утонуть на посту обязан, а букву параграфа выполнить.

- Что я, мумми-смертник, - бубнил часовой. - Что я могу, когда ноги в жиже скользят!

- Молчать! С кем разговариваешь?! Как стоишь!? Как щуришься!? Что в зубах!? Почему не вижу потухшей трубочки? Ясно же в уставе сказано: "Часовой обязан иметь в зубах, в левом уголке рта потухшую трубку или трубочку!"

Эпикур полез обратно в палатку, поймал плавающий планшет из крокодиловой кожи, пристегнул пояс с кобурой, выбрался наружу и ловко для своей комплекции взобрался на дерево, в наблюдательное гнездо. В гнезде оказалось сухо, пахло соломой. Эпикур посветил фонариком. Часовой спал, положив голову на пулеметный диск. Не выключая фонарика, ротный устроился поудобнее и открыл планшет, но погрузиться в размышления над будущим боем мешал навязчивый горько-сладкий запах этих ядовитых плодов. Плоды висели тут же, рядом с гнездом, достаточно было только протянуть руку.

В резиновой клешне часового был зажат огрызок.

"Ага, нарушаем!?" - подумал Эпикур.

- А почему живой в таком случае? - спросил он, тряхнув спящего за плечо. - Плоды жевал?

- Жевал. - Часовой расплылся в сонной улыбке.

- Ну и как они, плоды?

- Ох, как вкусно!.. - часовой даже облизнулся. - Освежают!.. - и тут же весь подобрался, отодвинул железный диск. - Нарекания будут?

- Ну ладно, ладно... - успокоил его Эпикур. - Вкусно - это не значит, обязательно запрещено!.. Но, если ты ел плоды, то почему же ты живой, я тебя спрашиваю?! Почему живой-то?

- Тише!

- Часовой беспокойно заерзал, припадая к резиновому наглазнику инфракрасного прицела своего пулемета. Внизу под деревьями все еще слышался плеск, и гнусавящий голос Нарцисса распекал очередного часового. Но больше ничего, даже ветра не было. Подождав с минуту, Эпикур отстранил гливера и сам заглянул в прицел. Увеличение было стократным. Один глаз Эпикур зажмурил, а перед другим поплыли фигуры грилей. Грили спокойно спали в ожидании своих бронежилетов. Зеленые впалые пятна лиц с багровыми натеками век на месте глаз, зеленые руки на нежно-фиолетовых облегченных автоматах...

"Вот сбросят им бронежилеты, и они нас голыми руками... Голыми же руками... - думал горестно Эпикур. - Ведь мог же в грили пойти, когда на практику назначали, мог... Чего, балбес, не пошел?! Им умирать запрещено. Правда, если уж убьют, то никакой тебе защиты, никакого упоения страхом в диапазоне трехмесячного боя!.."

- Вы не туда смотрите, ротный! - прошептал часовой.

- А куда я должен смотреть?.. Я на противника смотрю!

- В обратную сторону, ротный!.. Вон же она, я ее уже глазом вижу!.. Идет, спотыкается... Вон, блесточки между стволов!..

- Где?!

- Да, вот же, вот!..

Громко, на весь лес, на одной болезненной для зубов ноте загудел вызов рации. Тут же из палатки выскочил Вакси и, не открывая глаз, защелкал множеством тумблеров. Внизу под деревом замигали, переливаясь, разноцветные лампочки. Отозвавшись на шум, ударило где-то в лесу множество крыл, закаркало множество птичьих глоток. Эпикур, оцарапывая живот, сполз вниз по бугристой коре. Вода почти сошла, она бесшумно впитывалась в землю и теперь доходила ему только до щиколоток.

- Я - Гнусный! Я - Гнусный! Говорит рота Эпикура! - кричал в железку микрофона Вакси. - Я, Гнусный, перехожу на прием!

- Я - Соратник, я - Соратник, вторая аудитория! - послышалось из рации. - Лаборатория профессора Призо. Гнусный, фиксируйте свежую боевую задачу...