Дмитрий Казаков - Тени бога

– А теперь настало время нашего еженедельного хит-парада! – ворвался в салон веселый голос ведущего «Радиоогород». – Полусотня самых актуальных текстов недели!

А вот это можно и послушать, оценить тренд – кто идет вверх, а кто падает.

И где-то в четвертом или пятом десятке должен быть последний роман Корнейчука, вышедший весной, удачный, злободневный, но как он сейчас видел, не без недостатков.

На выезде из Москвы Семен попал в небольшую пробку, но вопреки обыкновению, раздражения не почувствовал.

В этот момент он не разозлился бы, даже если бы его «догнал» какой-нибудь лох. Туманившая сознание радость погасила бы гнев, злость и оставила бы лишь готовность простить ближнего своего.

Вот и указатель, за которым надо съехать с трассы…

Поворот, другой, под колесами оказался не асфальт, а грунт, и Семен понял, что заехал не туда. Матюкнулся негромко, выругал себя за то, что от воодушевления забыл о навигаторе и перепутал съезд.

Такое с ним пару раз бывало, но всегда днем, и так далеко он не забирался.

Дорога петляла по лесу, узкая, с лужами и мелкой порослью в колеях, говорившей, что тут ездят редко. Места для разворота пока не видел, а сдавать задом не хотел, так и катил вперед, сбросив скорость.

Деревья разбежались в стороны, открылось поле, утыканное какими-то буграми. Свет фар упал на один из них, и Семен понял, что это старый, наполовину развалившийся дом с прогнившей крышей, через которую торчит печная труба.

Похоже, та самая заброшенная деревня, о которой слышал от соседей по даче.

– Вот это номер, – пробормотал Семен, останавливая машину.

За домом виднелся покосившийся забор, заросли черной, увядшей крапивы. Посреди того, что некогда исполняло роль центральной улицы, торчал сруб настоящего деревенского колодца.

Ехать дальше смысла не было, вылезать из машины, в грязь и под дождь стал бы только идиот.

Но Семен ощутил укол любопытства и сунулся в бардачок за фонариком.

Слякоть под ногами оказалась не такой глубокой, хотя ботинки промочил сразу. Добравшись до колодца, посветил вниз и обнаружил, что там, на глубине метров в пять, плещется вода.

Интересно, кто заглядывал сюда до Семена и когда?

Год, два назад? Больше?

Развернувшись, он зашагал туда, где сквозь дождь светили фары автомобиля: хватит на сегодня приключений, самое время доехать до дома, туда, где тепло и сухо и в баре стоит французский коньяк.

Как раз под сегодняшние приятные новости.

– Но ведь есть люди, что пишут, но читать свои тексты не могут? Из-за робости… голос плохой если или немые вообще. Как быть с ними? Писатели они или нет?

Задававшая вопрос девушка была очень красива, и Семен невольно залюбовался.

– Ну да, такие люди есть, – сказал он после небольшой паузы. – Хотя их немного. Вы лучше меня знаете, какой жесткий отсев в тех же школах художественного слова, ну и здесь тоже…

Большой зал с сиденьями амфитеатром и старинной кафедрой из мореного дуба принадлежал литуниверситету, и выступать здесь перед студентами приглашали только признанных мастеров.

Когда Семену три дня назад позвонили и предложили встречу с первокурсниками, он немедленно согласился.

– Если автор не в состоянии читать, то его может спасти лишь исключительный талант, – продолжил Корнейчук. – И… профессионалы иного рода, живые магнитофоны.

Тут он подпустил в голос немного презрения.

В литературном мире к чтецам, что выступали с чужими текстами, относились пренебрежительно – писателями, настоящими творцами их назвать нельзя, но и обойтись без них порой нельзя. Коллег же, лишенных возможности озвучивать свое, жалели, относились как к инвалидам.

– Напомню вам, например, о великом немом, Михаиле Геллере, – сказал Семен. – Все же читали его произведения? И все слышали – но в чужом исполнении.

С короткой лекцией на тему «Литература в современном мире» он покончил минут пятнадцать назад и принялся отвечать на вопросы, которых у молодых и пылких, как всегда, много.

– Но как так повелось, с чего, что автор должен читать сам? Ведь его дело – писать! – требовательно поинтересовался лохматый мальчишка с верхнего ряда.

Семен не без сожаления отвел взгляд от лица девушки, что разрумянилась и стала еще красивее.

– Началось это с самых первых наших коллег, с рапсодов Древней Греции, сказителей Междуречья, Китая и Индии, что выступали перед сильными мира сего, читая эпические поэмы… Если помните, то «Законы Хаммурапи» смертную казнь обещают тому, кто присвоит чужое слово, а во времена египетских Птолемеев…