Сергей Чекмаев: Старый мистер Краус

В общем, было от чего дрожать.

Хоук потратил не меньше получаса, чтобы разложить все по полочкам. Как раз на такой случай: чтобы я не впал в панику еще до начала операции.

– Гипер, само собой, не пальцем сделан. Его очень умные ребята программировали. Но сам принцип того, что дом открыт, то есть хозяин не сидит в нем безвылазно, как улитка в раковине, дает нам неплохие шансы. Понятное дело, гараж со всех сторон изолирован от дома, потому что более уязвим. В него имеют доступ куча людей, и дом просто свихнется всех проверять.

– Ему и не надо, – заметил я. – Достаточно просто закрыть доступ из гаража внутрь. С доставленными товарами можно и потом разобраться, в тишине и спокойствии. Когда никого не будет.

Он возликовал так, будто я – лучший ученик в его классе и только что дал правильный ответ.

– В точку, Мэнни! Но ты забыл одну маленькую деталь: сам Краус тоже иногда прибывает в дом через гараж. Как пассажир. Садится в личный лифт и поднимается в апартаменты.

– Лифт не впустит меня внутрь. Там наверняка следящие системы, отпечатки пальцев, сканирование сетчатки и прочее счастье…

– А вот и нет! Сам гипер закапсулирован, и любое проникновение в него действительно должно пройти через охранный периметр со всеми подтверждающими личность процедурами. Но гараж в зону абсолютной недоступности не входит.

– А что – входит? Лифт?

– Браво! Ты далеко пойдешь, мальчик! Именно лифт. Но не в тот момент, когда он стоит внизу и ждет пассажира. Только когда едет . Уже едет. Понимаешь?

Хоук и Бинго считали, что предусмотрели все. Но они остались там, в совещательной комнате, ходить из угла в угол и грызть ногти. А я пребывал здесь, посреди гаража, в пяти метрах от сталепластиковых створок лифта.

Использованная карточка сервисной службы больше не могла мне помочь. Свое дело она сделала – теперь придется потрудиться и мне.

На стенах лифта не было никаких кнопок или панелей. Ну, конечно, зачем Краусу тыкать сенсоры, если дом и так знает, кому и куда ехать. Но для этого он должен признать во мне хозяина. Точнее, допустить, что он – это я.

И никаких кодовых слов. Понятно почему: старый склеротик забудет даже самые короткие, а простой пароль здесь не подходит. Значит, что?

Я откашлялся. Достал из кармана аэрозоль с гелиевой смесью, вы такие сто раз видели на аттракционах. Разумеется, ничего запрещенного, небольшая доза, только чуть-чуть повысить настроение. Помните, как становится смешно, когда все начинают верещать писклявыми голосами?

Мы собрали в Сети все записи выступлений фон Хаусхоффера. Неделю я тренировался подделывать голос в точности до третьего знака после запятой. На слух мы не полагались, проверяли анализатором. Только когда графики записей наложились одна на другую почти идеально, Трамп дал добро. Мои связки тогда постоянно болели, и голова трещала от инертной смеси – столько газа я не нюхал еще никогда.

Баллончик пшикнул, холодная струя обожгла небо. Я снова закашлялся и запустил секундомер.

– Когда наконец приедет этот проклятый лифт? – сварливо проскрипел я.

Видимо, тембр совпал с исходником, потому что генератор загудел, кабина пошла вниз. Ребята могут мной гордиться – голос получился петушиный и желчный одновременно. Стопроцентный Краус.

Когда двери открылись, я не сразу заставил себя сделать шаг внутрь. Несмотря на все наши хитроумные планы… это был прямой путь в ловушку. Стоило лифту закрыть двери – и меня ничто уже не спасет. А проверки будут, я не сомневался. Для того и крутил часами педали на велотренажере, изматывал себя до головокружения, заедая мышечную усталость низкокалорийной пищей.

Лифт взвешивает гостя. И если сегодняшним утром Крауса пробрал понос или – наоборот – он плотно наелся за завтраком, меня ждет неприятный сюрприз. Масса тела – крайне изменчивый параметр. Чуть меньше, чуть больше, и неприятности обеспечены.

Конечно, кроме взвешивания будут и другие проверки. Но, как уверял меня Хоук, уже там, наверху, на жилом этаже гиперхауса. Часть проверок лифт проведет сам, во время движения, но самое сложное начнется потом.

Пока же следящим системам хватило моего голоса. И – через несколько секунд, когда лифт тронется – веса.

На табло неумолимо бежали секунды. Надо решаться, иначе опоздаю.

Я шагнул вперед, за спиной бесшумно закрылись двери, отрезая мне путь к отступлению.

Кабина тронулась, и я непроизвольно втянул плечи, ожидая сигнала тревоги.