Елена Асеева - К вечности

Во время движения приводя к колыханию не только стенки Галактик, вызывая трепет, составляющих их материй: газов, пыли, частиц, туманностей, но и встряхивая узкие вервие, трубчатые сосуды по которым протекали разные соки: жидкие соединительные ткани, горные породы, родниковые воды, разнообразные жидкие сплавы, раскаленная магма, обладающие особой текучестью жидкие кристаллы, наполняющие собой всего Всевышнего, объединяясь одновременно с центром и сутью Колом Жизни.

Еще самая толика времени, как сказали бы Боги… веремя, как молвили бы существа приближенные к ним, и от той волны задрожали стенки всех огромных Галактик… мельчайших зерняток, в одном ритме жизни… в едином колебательном движении. А затем крайние зернятки соприкоснулись, в той общей вибрации хода, с гранями Всевышнего, вызвав его однократное и вельми могучее сокращение, каковое махом надавило на соседние Вселенные. Так, что стенки тех соседних органов под мощью исторгнутой силы Всевышнего вдавились в собственные недра, заколыхав своим составляющим, собственными структурами, материей, сиянием.

И в том прерывистым сжатием, окружающих сердечных органов, Всевышний сообщил, что в его Вселенной, родился новый Бог, а значит, Она обитаема и населена множеством разнообразных форм и видов жизни.

Теперь, после выброса звука, я принялся стонать. Мой крик частично вобрал в себя боль, однако оставил то самое ноющее состояние, точно стесанной со всей плоти кожи. В целом так и было. Ибо днесь меня уже составлял не только костный рудо-желтого цвета с мельчайшими вкраплениями пурпурных искр скелет, но и покрывающая ее сверху матово-серебристая с золотисто-розовым сиянием плоть, как сказал бы человек мясо… как сказал бы Бог телеса. Не было поколь на мне кожи, цвета и формы глаз, волосяного покрова, словом того, что приобретал Бог при выборе печищи.

— Моя бесценность, — послышался бархатисто-мелодичный голос Родителя, явственно мне сопереживающий. — Как ты?

— Совсем скверно, — попробовал я сие сказать, и к удивлению мои губы пластично шевельнулись. — Точно с меня содрали всю кожу.

Творец Галактик какой-то морг медлил, а после вельми умягчено отметил:

— Как ты похож на Першего. Так же как мой любимый сын бодришься.

— Еще бы, — незамедлительно отозвался я, но так как боль ощущалось при любом движении моей плоти, лишь помыслил. — Ведь во мне его часть…клетка, оная когда-то, в результате копуляции с иной составляющей, образовала зиготу.

— Да, милый мой, лишь часть, — с теплотой согласился Родитель, и теперь в голосе его я уловил благодарность. — Мне стоило давно поблагодарить тебя… Тебя… Или То, что стало толчком в твоем появлении… Появлении каковое спасло от ухода от нас моего сына Першего. Думаю то, чем была иная твоя составляющая, материя противная нашему Всевышнему уступив, соединилась с клеткой Першего и тем породила тебя, погасив его как таковой уход. Не скрою, что предполагал… Я, предполагал, дражайший мой малецык, что второй во Вселенной Родитель рождается от противной нам и Всевышнему темной, чуждой материи, путем копуляции двух составляющих.

Я медлил самую толику времени, осмысливая слова Родителя и днесь воочью понимая, что когда-то ту самую темную материю, энергию, чуждый геном во Всевышнего впустили нарочно. А посем, медлительно приподнял голову, чем вызвал новые стоны, исторгнутые из моих губ, и осмотрел себя. Моя дымящаяся матово-серебристая с золотисто-розовым сиянием плоть и впрямь смотрелась противоположной пепельно-синей коже Родителя, будто я до сих пор оставался Ему чуждым. Я, очевидно, отличался не только от Родителя, но и от своих братьев, Отцов.

Мгновенная слабость сковала мою шею, надавила на голову и резко ее, уронив на серебристую поверхность гарбха уже поглотившую и отверстия, и дотоль выплескиваемые газы, составы, как и сами углубления, вновь став ровным, громко застонал.

— Не надобно моя драгость покуда двигаться, — торопко отозвался Родитель и глас его дрогнул, словно, несмотря на противоположность нашей сути, мы были всегда единым целым, и ноне Он принял на себя мою боль. — Не свершай пока никаких движений. Лежи смирно, вмале тебе помогут. Я же…

— Родитель, — тотчас перебил Его я, и днесь тягостно сотряслось моего тело, вероятно, выплескивая таким образом напряжение. — Почему я иной… другой… не такой как Ты? Отцы? братья?

— Ты, другая часть Всевышнего. Иной ее виток, движение, ход и развитие. Ты неповторимый и уникальный, — теперь Родитель словно пел, столь торжественно, мощно и одновременно нежно, той молвью лаская мою изболевшуюся плоть. — Ты должен быть другим, отличным оттого, что было до ныне во Всевышнем… Вкрапления в кости, плоть, сияние, сие для тебя естественно. Ты будешь обладать особыми способностями, силой. Ты подаришь изумительные творения, создания, формы Галактик, систем, планет, бесценные для нашей Вселенной.