Елена Асеева - К вечности

— А вы? — встревожено поинтересовался я, так как страшился за братьев, слишком явной выглядела их усталость.

Обаче, Стынь мне не ответил, ибо немедля венцы братьев ярко зарябили переливами света. И если у Стыня в навершие венца вибрировал огромный каплеобразный голубой аквамарин, то у Дажбы усеченный конус с плоским днищем и приподнятым не менее плоским навершием, судорожно перекатывала по своему полотну белый и кумачный цвета, и соответственно переливались всеми цветами радуги двухслойные перепонки напоминающие крылья, вставленные в самый край обода Круча.

А сиг спустя, ибо как долгий срок движения времени, так и мгновенный подвластен Богам, позади стоящих братьев мелькнули искры, явственно золотая, рдяная и красная. Тотчас обернувшись в Темряя, Огня и Стырю.

Трое следующих по старшинству брата, как я догадался, пришли, абы помочь младшим. Они также прибыли в сакхи, долгополых, с рукавами, впрочем, вырезы на груди их выглядели округлыми. Хотя по цвету они естественно соответствовали выбранным печищам: черному, белому и зеленому. В своих венцах-ореолах, право молвить, как и младшие без украшений.

Ноне Стыря принял свой самый малый рост, однако, и с тем он выглядел могучим, высоким Богом, с массивно скроенным с сильным костяком, и упирался головой в свод комнаты. Хотя с тем достаточно сутулился и на спине его даже просматривался невысокий горб. Сами мышцы, выпирающие на плечах, предплечьях, бедрах, лодыжках, были дюже ребристыми и напоминали корни деревьев. Они, испещряя части тела, проходили над кожей, легохонько касаясь ее своим краем, а потому воочью перекатывались туды…сюды по сей поверхности, весьма рыхлой. Цвет кожи у Стыри был смуглый, и подсвечивался золотым сиянием, хотя порой она чудилась лишь насыщенно желтой. Уплощено- округлое лицо брата без бороды и усов, с низким переносьем и приплюснутым носом, где могутно выпирали вперед массивные скулы и теплотой светились узкие темно-карие глаза, было трепетно-дорогим для меня. Волосы у Стыри прямые, жесткие и черные, вроде как блистали, аль сие в них отражался платиновый венец, в виде обруча перевитого сверху пятью золотыми нитями с нанизанными на них крупными круглыми камнями черного, белого, розового жемчуга.

Каждый из старших братьев, ступив к младшим, положил на их плечи длани. И днесь также соблюдалось старшинство, главенство, а не избранность печищи. Потому Стыря, как сам старший, поместился позадь Стыня, Огнь позадь Дажбы, а Темряй позадь Круча.

И вновь началась та самая процедура перекачивания сияния. Пред тем, ей-же-ей, сияющие венцы старших и вовсе запульсировали светом. Не только камни черного, белого, розового жемчуга на ободе Стыри, не только крупные ромбические, желтые алмазы на тончайшей, золотой нити Огня, но и лучистым серебристо-марным отливом полыхнули зримые тела, морды зверей, рептилий, земноводных и даже насекомых на широкой цепи Темряя.

Еще не более пары бхараней и медлительно сияние с кожи старших заметно по их перстам стало перемещаться, точно набухающими каплями, на кожу младших, и также степенно распространяться по ней.

Я, молча, наблюдал, как насыщенно коричневой становится кожа Стыня, красно-смуглой Круча и молочно-белой Дажбы с обязательным сиянием золотых переливов. Тот процесс длился недолго и может он, не полностью снял утомление с младших, одначе однозначно они стали выглядеть много лучше… можно даже молвить:

— Бодренько! — досказал я и узрел, как враз усмехнулись Димурги и Круч, и вельми чопорно глянули Расы и Стыря.

— Нельзя же в самом деле быть таковым сушняком, — добавил я малость спустя, углядев в братьях те самые сосредоточенные взгляды. И тихо застонал, ибо пытаясь улыбнуться, слишком сильно изогнул уста.

— Нельзя поколь так трепыхаться, — глубокомысленно отметил Огнь, и в его радужнозеленых глазах блеснула искринка смеха. Он оставался лучицей моего Отца, посему немедля и откликнулся на мою насмешку.

И тотчас на него хмуро глянули стоящие справа и слева, Темряй и Стынь, несомненно, жаждущие за меня вступиться и для того даже приоткрывшие рты.

— Уходим, время, — торопливо дыхнул своим густым басом старший из этой шестерки Стыря и с тем обернувшись в красную искру, утянул вслед за собой мелькнувшего золотой Стыня.

— Договорим в айване Дивного, — проронил Огнь, направляя ту молвь на Темряя и также резко пропал из помещения вместе с Дажбой, обернувшись в рдяные искры.

В комнате теперь остались только я, Круч и Темряй каковой вельми ошарашено поглядывал на рассыпанные подле него подпрыгивающие по глади пола махие искорки огня, оставленные ему напоследях Огнем.