Елена Асеева - К вечности

За три года, что миновали с испытания, Яробор Живко вырос, превратившись в такого же худого, маломощного юношу. Его община, покинув дотоль обжитую местность, ушла много севернее к предгорьям, где как они считали, их не могли достать в своем религиозном безумие ашерские латники. Во время того перехода умер отец мальчика, а вслед за ним и мать. И та связь, что удерживала плоть подле сродников, разорвалась… Теперь я решил воспользоваться ее отсутствием и направить Яробора Живко к поискам истины. Еще и потому как стал ощущать, после пропущенного видения во мне появилось нечто новое то, что поколь я не умел… не мог контролировать. А именно, я стал воспринимать видения грядущего бессистемно и беспрестанно. Сокрытое даже для Богов будущее теперь стало яркими фрагментами, картинками али проходящими полосами бликов возникать во мне, особенно когда я негодовал.

Те туманно-непонятные эпизоды, а иноредь даже куски грядущего еще больше вызывали во мне напряжение. Абы не ведая как поступать с полученной информацией, я негодовал на Родителя, выкидывая сие напряжение горячим зовом. Я негодовал на своих братьев, делающих вид, что не замечают происходящего со мной. Не замечают моего страха, моего испуга, моей растерянности.

Посему мальчик, сам того не сильно жаждая, однако подталкиваемый мной, в одну из ночей ушел из общины. Я взрастил в нем мысль, начать поиски людей оные на равных бы величали и славили имена Богов: Першего и Неба, тех простых человеческих созданий, которые могли помочь и поддержать его трепещущий в поисках истины мозг. А взрастив данную мысль, направил его ход вверх по течению реки, впрочем, понимая, что берущая свой исток высоко в горах, она вряд ли поможет Яробору Живко найти родственных по мыслям и духу людей, в тех труднодоступных, непроходимых стремнистых грядах. Тем не менее, я велел плыть вверх, поелику дотоль в промелькнувшем видении узрел величественную гору до средины покрытую невысокой слепяще зеленой травой. Полоса растительности степенно переходила в каменистое полотно с нагромождением растрескавшихся громадных валунов, местами обнажая более плотную ее поверхность, состоящую из гранита и мрамора. Склоны горы были купно покрыты осыпью, из мелкого обломочного голыша, в коих таились пухлыми подухами мхи. Ближе к вершине лежали тонкие или широкие пежины белого снега. Эту картинку я видел несколько раз, и предположил, что горы сыграют в жизни мальчика какую-то роль. Сам Яробор Живко те эпизоды будущего еще не воспринимал, они поколь отражались в его мозгу всего-навсе блеклыми туманами.

Стройные лиственницы, оберегающие земли общинников по мере движения мальчика, степенно сменились на корявые кедры, с буро-серой, трещиновато-чешуйчатой корой, и темно-зеленой с сизым налетом хвоей, наполняющей те края сладко-горьким запахом. Под деревьями плотными стенами росли разнообразные кустарники, а сами стволы переплетались княжиком, усыпанным большими белыми али светло-фиолетовыми цветами.

Когда хвойные леса уступили место низкорослому кустарнику, ернику и невысокой ивы, зачастую кривиньким деревцам со стелющимися по оземея стволами, короткими веточками и жесткими листкочками, по обоим краям узбоя реки Белой Вады поднялись гряды гор. А само русло реки допрежь пролегающее в широкой лесистой долине приобрело вид каменистых утесистых брегов. Каменистым стало и само его дно, которое немного погодя, как, оказалось, брало свои воды из суженного в истоке огромного озера.

Напоминающая корыто горная долина, где лежали, похоже, в единый морг поднявшиеся горные гряды, наползшие всей мощью и вроде сочленившие свои скалистые грани со всем пространством округ. Само озеро окаймлялось низкими, крутыми, вогнутыми брегами, кажется единожды переходящими в кряжистые, высокие утесы. Справа те хребты поросли кедрами, а с иного берега были сложены из рыхлых каменных обломков прикрытых пухлыми мхами и низкими кустарниками.

Увы! это был не тот край, каковой я узрел в отрывочных фрагментах видений. А тяжелый поход, подорвав здоровье Яробора, как-то тягостно сказался и на мне…

И мне вдруг показалось, что я брошен… покинут своими сродниками… Что Родителю безразлична моя боль и обобщенно я стал не нужен своему Отцу, братьям… Смурь, она овладела мною так могутно, что придавила нас обоих, лучицу и плоть. И мы оба опустив руки, похоже, решили смириться с собственными переживаниями.

Утаенный в небольшой расщелине меж каменных обломков на более высоком левом берегу озера Яробор Живко еще, кажется, старался согреться у костра, и очевидно даже, что-то ел…