Елена Асеева - К вечности

Девочка резко дернула головой и тотчас перевела взгляд на Небо, вышедшего из малого околопланетного судна, капища, и замершего на площадке пред ним. И я вдруг тягостно вздрогнул… Ибо Небо… Небо так мне напомнил Отца… До боли… Острой и всепоглощающей боли.

Он был худ и высок, как мой Творец, имел такой же формы лицо схожее с каплей, где самое широкое место приходилось на область скул и степенно сужалось на высоком лбу да округлом подбородке. Небо всего-навсе и разнился с Першим это вьющимися, можно даже молвить плотными кучеряшками, золотых волос до плеч, бородой, усами покоящимися завитками на груди, да небесно-голубыми сияющими очами, глубокими и наполненными светом. Его кожа, как и у всех иных Расов, была положенного молочно-белого цвета, озаряемой изнутри золотистым сиянием. Она выглядела не менее тонкой и прозрачной, чем у моего Отца и также как у того, под ней проступали оранжевые паутинные кровеносные сосуды, ажурные нити кумачовых мышц и жилок.

Небо…

Теперь я это осознал…

Небо был сутью, зеркальным отражением Першего. Воочью выступая с ним единым общим, не просто братом-близнецом. Он был в своем строении отблеском тьмы моего Отца, которое всегда присуще рождению, появлению и в собственных формах окутывает, окружает любое семя, ядро, саму жизнь. Как почка в пазухе листа, прикрытая сверху многочисленными чешуями; как куколка насекомого, находящаяся не просто под кутикулой пупария, а в кутикуле истинной куколки; как дитя парящее в околоплодных водах матки матери; как планета, звезда в космическом пространстве Галактики. Так и Небо, был окружен заботой, темнотой Першего еще будучи в зиготе… окружен любовью, нежностью Першего днесь став Богом и Зиждителем. Он не столько был противным, обратным своему старшему брату, сколько изображал иную, противоположную сущность способностей самого Родителя.

На голове у Небо находился ореол-венца. Я ведал, что основные коды строения систем прописывают Небо и Дивный, посему у старшего Раса венец в навершие представлял миниатюрную систему. Не обязательно ту в которой ноне жила девочка, а систему являющуюся последней в своем построении.

Узкий обод венца старшего Раса пролегающего по голове по коло украшали восемь восьмилучевых звезд. Из углов этих звезд вверх устремлялись закрученные по спирали тонкие дуги, созданные из золота и украшенные изображениями рыб всевозможных видов. Дуги сходились в навершие, испуская из себя яркий голубой свет, в каковом словно в системе в центре светилась светозарная, красная звезда. Она рассылала окрест себя желтоватое марево, перемешивающееся с голубой пеленой, придавая местами и вовсе зеленые полутона в коем двигаясь по определенным орбитам, вращались восемь планет, третья из оных перемещала по своей глади зеленые и синие тени.

Посему, взглянув на сей венец, стоило с уверенностью сказать, что последняя из построенных систем в какой-то Галактике (не обязательно Расов, может быть и Димургов) имела именно такое строение.

Нежданно венец Небо вроде исторг из своих планет, звезд и космического пространства блеклый свет превратив изображение в негатив, отчего, светлые тона обернулись в темные и наоборот черные в белые. Глаза девочки от удивления расширились, вероятно, узрев таковое впервые. Абы увидеть это она смогла только по причине моих способностей. Впрочем, я догадался, старший Рас попытался принять сообщение посланное моим Отцом. Но так как оно не предназначалось ему, всего-навсе плавно взмахнул рукой, да так ничего, и, не поняв, неспешно направился в капище. Я, было, попытался обратить на себя его внимание.

Его! ибо в мощи Небо находилось определить мое нахождение в плоти дитя и с тем ярко…ярко засиял. И, тотчас, синхронно моему сиянию, над его головой и одновременно позадь венца насыщенно блеснули лучи света. Стрефил-создание разворачиваясь, вновь воздвигало меж мной и Небо щит. Воздействуя своими способностями и не дозволяя не то, чтобы прощупать плоть, даже взглянуть Богу на нее.

Я вновь тягостно дернулся и враз стремительно отключился.

Похоже, после пережитого расстройства в чанди Вежды я не просто потерял свои силы, переданные мне Отцом и накопленные в Березане, а захворал. Потому и последующее время пребывания в плоти почасту отключался, а когда приходил в себя, воссоздавал в мозгу девочки глаза моего Творца. Большие с темно-коричневой радужкой занимающей почти все глазное яблоко и окаймленной по краю тонкой желтовато-белой склерой. Они смотрели на меня… на нее и вызывали в нас обоих смурь, тоску, кручину. И в такие мгновения! Мгновения сцепки с плотью, совсем ослабший, я указывал девочке смотреть вверх на чревоточину и тогда слышал зов Отца: