Илья Варшавский - Сашка

Я до сих пор не понимаю, как моего цербера не хватил удар, когда поздно вечером мы с Сашей прошли через приемную. К тому времени у нас уже был заключен дружественный союз. На прощанье она небрежно поправила на мне галстук и милостиво разрешила называть себя просто Сашкой, а я обещал ей выделить лабораторный стол и даже подергал ее за косички. Право, ни один мужчина в возрасте от пяти до восьмидесяти лет не смог бы преодолеть такое искушение.

Условия нашего договора были точны и суровы: если в течение года ей удастся соорудить какую-нибудь каракатицу, способную решить задачу о пропорциональном сближении ракет в космосе, я обязуюсь оборудовать ей лабораторию и предоставить все условия для дальнейшей работы. Если нет, то она возвращается в школу и клянется не показываться мне на глаза до окончания института. На первое время я прикрепил к ней опытного программиста.

- Да... - сказал Космонавт, - задача на пропорциональное сближение... Все-таки царь Ирод более гуманно относился к детям.

- Ему приходилось иметь дело с мальчиками, - ответил Конструктор, - а они всегда заслуживают снисхождения. Я не мог поступить иначе, затевая опасный эксперимент с человеческой душой. Нужно было дать ей отведать всю горечь того, что восторженные профаны называют "радостью научного поиска". В результате она либо убедилась бы сама в абсурдности этой идеи и нашла бы более разумное применение своего пыла в менее экзотической области, либо... Впрочем, другого исхода я не ждал. Слишком фантастичным было все это предприятие.

- Вы так и не сказали, в чем оно заключалось, - заметил Космонавт.

- Вообще это была занятная мысль. Вы помните биологические батареи, которые мы когда-то устанавливали на искусственных спутниках? Два сосуда, заполненные жидкостью и разделенные пористой диафрагмой. В каждой половине - колонии бактерий. Одни, размножаясь, поддерживают повышенную концентрацию отрицательных ионов, другие - положительных. Так вот, вся ее машина состояла из микроскопических ячеек с бактериями, соединенных коммутатором. Кроме того, там были простенькое управляющее устройство и программа, записанная на перфокарте. Если при работе машины потенциалы в ячейках совпадали по знаку с импульсами, подаваемыми управляющим устройством, то бактерии размножались, если нет, - погибали. В каждой ячейке у нее были помещены колонии различных бактерий.

- Понимаю, - сказал, улыбнувшись, Космонавт, - естественный отбор на соответствие программе. Мне кажется, знаете ли, что это не такая уж глупая идея.

- Я и не говорил, что она глупая. Иначе бы я не стал со всем этим связываться. Однако вы знаете, какие колоссальные трудности стоят между остроумной догадкой и получением практически ценных результатов.

- Но вы бы могли просто...

- Конечно. Я мог поручить одной из лабораторий выяснить, стоит ли с этим возиться. Но меня интересовало не столько само изобретение, сколько его автор. Родителей у нее не было. Воспитывалась она у сестры, с которой я быстро договорился, пообещав, что в течение этого года буду сам заботиться о необходимом пополнении знаний ее питомицы.

На следующий день я велел поставить для нее стол в маленькой комнатке под лестницей и спустя несколько часов был вынужден принять меры восстановлению порядка в институте. Пожалуй, было ни одного сотрудника, которого бы, как муху на мед, не влекла загадочная надпись на двери чулана: "ЛАБОРАТОРИЯ КРОВНОГО МАШИНОВЕДЕНИЯ". Честное слово, это звучало очень здорово, и у меня просто не хватило духа лишить свое новое приобретение возможности поиграть в научного работника, хотя уже спустя несколько дней я убедился, что профессия укротительницы подошла бы ей гораздо больше. Первой была приведена в повиновение моя секретарша. Просто удивительно, как быстро она стала ручной. Сказать по правде, у меня вскоре создалось впечатление, что всех в институте интересовало таинственное существо в новой лаборатории гораздо больше, чем основная работа.

Однако прошел год, и ни о какой задаче на пропорциональное сближение еще нельзя было и мечтать. К тому времени мы уже оба забыли о нашем договоре. Больше того: как-то получилось само собой, что Сашка пользовалась правом беспрепятственного входа в мой кабинет в любое время. Иногда она появлялась, горя нетерпением посвятить меня в какое-либо сенсационное открытие, а иногда просто, чтобы поплакать на диване, когда все оказывалось не таким уж ослепительным. Боюсь, что в это время мы с ней менялись ролями. Она, обливаясь слезами, требовала немедленно отпустить ее обратно в школу, а я уговаривал закончить очередную серию опытов. Кончалось это обычно тем, что она срывалась с места и мчалась в лабораторию, оседлав новую сногсшибательную идею.