Владимир Васильев - Тень улитки

- О-ой, Тузик! - обомлела Алевтина.

- Не Тузик, Аля, а Туз Селиванович! - поправил просочившийся следом в кабинет долговязый спутник в шикарном сером костюме в черную с проблеском полосочку и в рубашке с черным классическим галстуком, в котором поблескивала бриллиантовая булавка.

- Клавдий-Октавиан! - простонала Алевтина. - До-ма-рощинер!..

Длинное лицо Домарощинера, демонстрируя значительность своего носителя, удлинилось еще больше.

- Приятно слышать, что вы нас не забыли, - усмехнулся он многозначительно, как умел и прежде, но теперь эта многозначительность казалась еще более многозначительной.

Шикарный Тузик хранил гордое молчание, но глаза вцепились по-кошачьи сначала в лицо Переца, который вежливо кивнул в ответ, потом в Алевтину: сначала сверху вниз, потом снизу вверх. При этом у нее возникло гадливое ощущение, будто на нее вылили ведро спермы. Именно так странно и подумалось-ощутилось, и Алевтина брезгливо передернулась.

Тузик это заметил и, кажется, понял. Во всяком случае, на физиономии его появилась презрительная усмешка, которая появлялась всегда, когда он говорил о женщинах-бабах-бабенках-стервах-швабрах-щетках-тварях-суках.

- Клавдий-Октавиан, - распорядился он начальственным баритоном, ознакомьте господ с документом.

- Да вы присаживайтесь, - предложил Перец гостям, вспомнив, наконец, о долге хозяйской вежливости.

- Скоро и всенепременно, - отмахнулся Тузик, - а пока ознакомьтесь.

И переступил с носок на пятки, с пяток на носки.

Домарощинер водрузил на стол заседаний новенький кейс, набрал код на замке и под музыкальное сопровождение крышка откинулась. Клавдий-Октавиан бережно извлек из глубин кейса лист и, держа его двумя руками, как величайшую ценность, поднес к Перецу и положил перед ним на стол.

- Прошу-с, - опять многозначительно усмехнулся он и, пятясь, отошел к кейсу.

Алевтина поспешно встала за спиной Переца и воззрилась на бумагу, которая, надо признать, действительно выглядела весьма внушительно: и золотое тиснение, и герб, и гербовая печать и размашистая начальственная подпись, и водяные знаки... Алевтина знала цену бумагам, и от этой, даже не вчитываясь в содержание, от одного ее вида стало нехорошо где-то в животе, и мерзкий холодок пробежал по спине.

Домарощинер не мог прийти ТАК с хорошей для нее и Переца бумагой... Тем более, вместе с Тузиком.

Переца всегда интересовал в бумаге текст. Точнее, информация, содержащаяся в тексте. Поэтому он даже не обратил внимания на внешний вид документа, а сразу принялся его читать:

"Настоящим удостоверяется частная собственность Козлова Туза Селивановича на территорию поселка ликвидированного Управления по Делам леса и на прилегающий к ней лес как ближайшего родственника (сына) первооткрывателя этой территории Козлова Селивана Селивановича - жертвы репрессий низвергнутого тоталитарного антинародного режима.

Все материальные ценности (строения, техника и прочее), находящиеся на балансе Управления по Делам леса, передаются в распоряжение Козлова Туза Селивановича в качестве обеспечения государственного пакета акций акционерного общества "Лесотур".

Председатель Государственного Комитета по Приватизации Кабинета Министров Материка

Лев Ньюман

- Вы действительно сын первопроходца Селивана? - удивился Перец, еще не вполне осознав, что он прочитал.

- Это так же точно, как то, что ты - бывший директор, - холодно процедил Тузик.

- Да какой он жертва репрессий?! - воскликнула Алевтина. - Я читала архивы: бандит, вор и насильник!.. Организовал коллективный побег из лагеря. Каторжники перевалили горы и увидели Лес...

- Вот и Алевтина подтвердила мои права, - одобрительно улыбнулся Тузик. - Надеюсь, теперь так будет всегда.

- Да ничего я не подтверждала! - возмутилась она.

- Ну-ну, - усмехнулся он криво. - А тебе, Перец, все ясно? Понял, что теперь ты здесь никто?..

- Это-то я понял, - кивнул Перец. - Не пойму только, как можно передавать Лес в чью-либо собственность, даже государственную, тем более, в частную?! Лес - он сам по себе. Он - природа, а природа над государствами и цивилизациями! Это какое-то безумие, глупость, чушь!..

- Господин Перец, - возник Домарощинер, - Подобное оскорбление государственного авторитета недопустимо и чревато...

- Это государственная глупость чревата... - строго ответил ему Перец.

- Кончай дискуссии, Клаша, - приказал Тузик. - У нас с ним теперь один разговор...

Он вытащил руку из кармана и резко ударил Переца в челюсть.