Владимир Васильев - Год жизни

Близилась зима, купцы-корабелы заходили в Зельгу все реже, предпочитая торговать у южных берегов моря - в Туране, набеги прибрежников прекратились, патрули далеко от города не отходили, жизнь, еще недавно бившая ключом, поутихла. Долгие вечера горожане проводили в тавернах и кабачках; в "Облачном крае" собирался весь цвет Зельги, здесь всегда было не протолкнуться. Как-то раз в середине зимы Парфен Хлус отозвал Клима в сторону и открыто предложил ему комнату на втором этаже. Ему и Райане. Клим подумал и согласился, если Райана не возражает.

Райана не возражала.

С тех пор он стал реже бывать в казарме, реже видеть Гордея, с которым успел крепко сдружиться, зато заметил молчаливое одобрение в глазах воеводы и мэра. Теперь Клим часто сиживал за одним столом с ними, бывало его даже просили высказаться по какому-нибудь вопросу и к мнению прислушивались.

Клим и верил, и не верил: всего год назад мальчишка без медальона, наемник, шалтай-болтай, сегодня вдруг вознесся к самой вершине. Странно было видеть бывалых солдат, вдвое старше его по возрасту, которые просили: "Рассуди!"

Но если случилось так, значит он того достоин.

Иногда он вспоминал слова Дервиша, услышанные в Эксмуте, но чем дальше, тем реже. Как заволакивает неясным туманом ночной сон, так и летние странности погружались в небытие.

Неожиданно Клим понял: прежняя жизнь кончилась. Началась иная. Теперь у него был дом, было дело, была Райана, был друг. И новые мысли.

За окнами сыпал снег, заметая память о бродяге-мальчишке, но в кого превратится он когда снег растает?

2

- Клим, вставай!

Сон медленно отступал, но вставать отчаянно не хотелось. Он перевернулся на другой бок и засопел.

- Вставай-вставай, время уже! Рассвет скоро!

Райана тормошила Тереха, не обращая внимания на вялое сопротивление.

Через минуту Клим тяжко вздохнул и сел. Встряхнул головой.

Раньше он вскакивал от малейшего шороха, теперь же мог валяться в постели до полудня. Правда - только дома, в комнате на втором этаже таверны "Облачный край". В любом другом месте он оставался прежним чутким, выносливым и терпеливым. Но здесь - здесь можно было расслабиться, а единожды расслабившись, привыкаешь.

Клим встал и оделся. Чмокнул Райану в щеку, нацепил меч и спустился в зал. Поваренок Трига поднес ему квасу.

Сур и Агей, тоже десятники, ждали за ближним к выходу столом. Зевая на ходу, Клим приблизился и сел. Спустя минуту подошел четвертый из офицеров, живущий в комнатах таверны - Франциск, мастер оружейников.

Негромко переговариваясь, они направились в сторону казарм.

День казался вполне обычным: Сур уехал в дозор, Агея отправили провести купцов до переправы через Маратон, Франциск с самого начала ушел в кузницу, даже на разводе не появился, Клим с Максарем натаскивали новичков в лагере у стен Зельги. Воевода Влад подался к мэру на встречу с посланниками Гурды. Ничто не предвещало новостей, вот уже который день.

Гонец на взмыленном коне вырвался из леса на простор пригородных полей и во весь опор поскакал к Зельге. Часовой на башне тотчас протрубил "внимание!"; в лагере насторожились.

Клим, приставив к глазам ладонь, глядел на приближающегося всадника.

- Кто-то из агеева десятка... - сказал Максарь и сплюнул в пыль. - Не нравится мне это...

Клим покосился на шурина - с ним до сих пор общего языка найти не удалось. Хоть и служили оба в гвардии Влада, хоть виделись каждый день... Ссору при первой встрече никто не вспоминал, но и тепла в отношениях вовсе не прибавилось.

Всадник добрался до первых палаток, ссыпался с коня и, поправляя куртку, протянул Максарю свиток бумаги.

- Мэру! Срочно!

Полутэл командовал первым десятком гвардии, и формально был старшим.

Не говоря ни слова Максарь отвязал свежего коня и вихрем унесся за ворота Зельги.

- Откуда вести-то? - мрачно спросил Клим.

Гонец, утираясь рукавом, ответил:

- Из Тороши...

Спустя час Клим услышал слово "мор"...

Всех лекарей срочно созвали в мэрию. Клим остался в лагере наедине с безрадостными мыслями: однажды он пережил чуму, и вспоминал пережитое с содроганием.

"Уж лучше бы прибрежников орда, ей-богу", - подумал он вяло.

Он знал, что произойдет дальше: несколько дней изнурительного ожидания, когда нервы натягиваются как шкоты в шторм, потом первый заболевший, а потом первая смерть.

Первый человек в Зельге заболел через неделю. Ребенок. Сгорел за четыре дня; к этому моменту больных было уже больше сотни. Город словно вымер. Люди сидели по домам, не решаясь выйти на улицу. Только страх бродил по улицам в обнимку со смертью.