Кшиштоф Борунь - Антимир

Я чувствовал, что должен объясниться.

- Я не обманывал тебя, говоря, что ушел на пенсию. Полгода назад я оставил редакцию и не собираюсь туда возвращаться. Хочу заняться исключительно литературным трудом.

- И все-таки?.. - он подозрительно взглянул на меня.

- Три дня назад ко мне обратился старый товарищ. Я не мог отказать. Он знал, что мы были друзьями. Да я и не хотел отказываться. Хотел увидеться с тобой. Вспомнить старое.

- Ты наивен, если думаешь, что после всего этого я тебе поверю! Ты...

- Я еще не закончил! - спокойно перебил я его. - Не отрицаю, что моему товарищу, главному редактору одной телевизионной газеты, хотелось получить более подробную информацию об экспедиции "Молния" в систему Проциона. До сих пор по этому вопросу не опубликовано никакого сообщения. Все упорнее повторялись слухи о возвращении фотолета "Маттерхорн". Мой товарищ сказал, что с этим загадочным делом связано твое имя.

- И потому ты рылся в моей комнате? И потому тщательно переснял на микропленку содержание всех отрывков? - иронически спросил Конопатый.

Я чувствовал себя пойманным на месте преступления.

- Значит, ты все видел? - пробормотал я.

- Видел, - натянуто засмеялся он. - Все время наблюдал за тобой. Не думай, что я настолько глуп и наивен. Я с самого начала тебя подозревал.

- Я сейчас же при тебе уничтожу пленку.

- Не трудись. Если хочешь, можешь передать своему товарищу эти снимки с приветом от меня. А может, ты записал на пленку весь наш разговор?

- Нет.

- Жаль. Надо было прихватить магнитофон. Было бы готовенькое интервью.

- Но я не собираюсь оглашать содержание нашего разговора.

- Отчего же? Можешь! Если это тебе так уж важно...

В его тоне я почувствовал иронию и не знал, как реагировать на такую странную перемену.

- Не понимаю, почему ты так просто соглашаешься. Ведь если до сих пор не было никаких сообщений о "Маттерхорне", то, по-видимому, это секретные сведения? Если бы ты захотел их огласить, удобных случаев было много...

Мой друг, все еще стоявший передо мной, сел. Снова долго и внимательно он смотрел мне в глаза, словно хотел прочесть мои мысли.

- Спрашиваешь, почему я не запрещаю тебе опубликовать то, о чем ты тут узнал? - медленно процедил он. - Может быть, ты и прав: это кажется странным, что-то тут не вяжется! Можно поверить, что я единственный член команды "Маттерхорна", вернувшийся на Землю, что эта экспедиция вписала не самую прекрасную страницу в историю развития астронавтики. Можно поверить, хотя с точки зрения нашей науки кажется маловероятным, что система Проциона состоит из антивещества. Можно даже как-то объяснить, почему эта история содержится в тайне. Ведь такого рода, мягко выражаясь, скандальный случай не только чрезвычайно неприятен с точки зрения морали для нас самих, но может повлечь за собой неисчислимые осложнения. Что скажут жители системы Сириуса, с которыми так удачно складывается сотрудничество? Не станет ли это препятствием в развитии межзвездных отношений? Надо выслать другую экспедицию, которая подробно исследует все на месте. Многое может вызвать сомнения, например правильно ли поступил один из участников экспедиции, оставив своих товарищей в том мире на верную смерть, независимо от того, какими соображениями он руководствовался. Все это можно понять и всему поверить. Но ты не можешь понять, почему я так легко соглашаюсь на опубликование этих материалов. А может быть, понять нетрудно? - невесело рассмеялся Конопатый.

- То есть?

- А если все это выдумка?..

Я беспокойно пошевелился. Что могли означать его слова? Я ждал дальнейших объяснений, но он молчал.

- Что... выдумка?

- Скажем, все!

- Но ведь экспедиция "Маттерхорна" действительно достигла системы Проциона. А теперь "Молния"...

- Я не об этом. Ну хотя бы такой небольшой вопрос, будто я принимал участие в экспедиции "Маттерхорна"? - издевался Конопатый.

- Всегда можно проверить по документам.

- А все то, что я рассказывал? У тебя есть хоть какие-нибудь доказательства?..

- Но ты же говорил, что у тебя есть снимки проционидов!

- Верно, говорил. А ты их видел?

- Ну а эти странички? - я указал на исписанные листочки.

- Думаешь, только ты один способен писать повести? - снова рассмеялся он.

- Не верю! Теперь ты врешь! Да и в той комнате...

- А! Если в этом дело... - он встал с дивана и открыл дверь.

Я почувствовал неприятное беспокойство. "А вдруг он сумасшедший?"

- Иди сюда! Смотри! - Он подошел к стоявшему посреди комнаты аппарату и открыл крышку.