Кшиштоф Борунь - Грань бессмертия

- Может быть, мы наконец сможем разрешить все проблемы нашего мира...

Боннар неприятно рассмеялся.

- Вы наивный оптимист. Каждое открытие выдвигает новые проблемы и создает новые осложнения. Разумеется, темпы развития науки и техники резко ускорились бы и множество теперешних забот перестало бы нас волновать. Но повышение уровня интеллектуальных возможностей еще не определяет целей, которым они будут служить. Пожалуй, нет открытия и изобретения, которое нельзя было бы использовать против человека... Вы думаете, нейродин не может явиться средством порабощения человечества?

Я чувствовал, как мне передается беспокойство, которое, вероятно, в течение многих лет мучило этого необычного человека.

- Понимаю. Однако, боюсь, столь сенсационное открытие не удастся скрыть. Насколько мне известно, над нейродином работают ученые не только в нашей стране. Есть ли гарантия, что где-то... - я замолчал, ожидая, что он скажет.

- Гарантии нет... - Боннар замялся. - Видите ли... Мы стараемся заблаговременно противодействовать развитию исследований в опасном направлении. Дело в том, что ни самые толстые стены, ни железные занавесы не спасут от опасности. Гарантией, если в данном случае вообще можно говорить о какой-либо форме гарантии, является полный обмен информацией и запрет проведения научными центрами серьезных экспериментов, не гарантирующих, что результаты исследований будут использоваться в соответствии с интересами общества. Нейродин не должен попасть в руки бандитов и преступников...

- Не совсем понимаю. Вы, профессор, серьезно считаете, что преступный мир может заинтересоваться нейродином?

- Вы думаете, что преступники и бандиты встречаются только среди "обычных" правонарушителей? Жажда выгоды и расизм, не говоря уже о желании овладеть миром, приводят к особо опасному для человечества гангстерству. Нетрудно представить себе, во что превратился бы нейродин в руках Гитлера и концерна "ИГ Фарбениндустри"! Лучше ограничить масштабы исследований, чем допустить, чтобы нейродином завладели сумасшедшие и торговцы...

- Вы думаете, удастся задержать прогресс?

Он гневно взглянул на меня, потом, поморщившись, сказал:

- Слишком сильно сказано. Речь идет о разумном использовании открытия в интересах человечества. Вы скажете, что это тоже слишком громкие слова... Но по сути дела так оно и есть. Вначале мы должны основательно исследовать возможности нейродина, чтобы противодействовать опасности и избежать ее. Конечно, абсолютной уверенности, что нам повезет, нет, но следует верить в разум...

- Ваши противники, профессор, знают все это?

- Мои противники? Не мои, сеньор, не мои лично, - возмутился ученый. Убрать меня - это в принципе не трудно. Достаточно воспользоваться не камнем, а пулей... Но это ничего не даст. Найдутся другие.

Мы вышли из хранилища. Я не на шутку разволновался.

- Тогда чего же они хотят?

- Власти! Власти над институтом, над нейродином, - ответил он усталым голосом. - Вы спрашиваете, знают ли люди, подкапывающиеся под нас, что здесь происходит в действительности? Думаю, кое-что знают, во всяком случае знают те, кто ими руководит... издалека. Они прекрасно понимают, за что идет борьба. Впрочем, у таких типов, как да Сильва, здесь совершенно иные, собственные интересы. Да Сильва представляет группировки, которым вообще не важно, что мы делаем. Они только хотят заполучить власть в нашем государстве, этим их стремления и ограничиваются. А вот те, кто их поддерживает извне, рассчитывают таким путем получить контроль над институтом. Но они ошибаются. Если бы дошло до того, что люди типа да Сильвы перехватили руль управления, институт Барта перестал бы существовать... - тихо докончил он.

- А Браго? - с беспокойством спросил я.

Боннар не ответил на мой вопрос.

- Вы знаете уже достаточно, чтобы сделать собственные выводы. Надеюсь, вы это сумеете, - голос его опять стал сухим, в нем, как мне показалось, прозвучало сожаление. - До утра еще достаточно много времени. А сейчас поговорите с сеньорой де Лима. Если она согласится остаться здесь и вернуться домой завтра утром, то можете ей рассказать, как обстоит дело с Хозе Браго. Важно, чтобы она это знала, прежде чем встретится с Марио. И попутно попросите, пожалуйста, сеньорину Дали зайти ко мне в кабинет.

Профессор проводил меня до лестницы и вернулся. Сходя вниз, я раздумывал, что скажу Долорес. Впечатление, которое произвели на меня откровения Боннара, было слишком сильным, а проблем слишком много, чтобы я мог решиться на сколько-нибудь конкретные выводы. Я был ошеломлен и потрясен, а одновременно не мог отделаться от ощущения нереальности того, что услышал и увидел. А если все это фикция? Искусная мистификация, скрывающая низменные интересы различных людей?