Кшиштоф Борунь - Грань бессмертия

- Заночуем в ближайшем мотеле, а утром ты привезешь меня сюда, сказала она, когда мы были уже на шоссе. - Я завтра еще раз попытаюсь сама поговорить с Марио и его дядей. А может быть, и с Боннаром, вместе с Марио. Жди открытий!

Я был удивлен тоном, которым она это сказала.

- Все гораздо сложнее, чем я думала.

- Ты считаешь, Хозе Браго жив?

- Не знаю. Ничего не знаю, - отрицательно покачала она головой, однако я не был уверен в том, что Катарина говорила правду.

8

В Пунто де Виста я снова оказался лишь спустя четыре дня после памятной ночной поездки. Тогда Катарина передумала, и мне пришлось отвезти ее домой. Она собиралась на следующий день сама съездить туда и поговорить с Альберди и Марио.

Я не мог себе простить, что чуть было не скомпрометировал себя в глазах священника и юноши. Правда, подслушанный разговор дал мне больше, чем я мог ожидать от непосредственной встречи с Марио, но контакта с мальчиком я не установил и смогу ли в дальнейшем завоевать его доверие - не известно. Чтобы как-то сгладить неловкость, я позвонил мужу сеньоры Долорес и сообщил, что Марио находится у Альберди и не собирается оттуда бежать, а также предложил, чтобы сеньора де Лима послала брату короткое письмо, в котором дала бы согласие на продолжительное пребывание мальчика в его доме.

На следующий день я пытался было дозвониться до Катарины, но дома ее не оказалось, а в университете мне сказали, что она на совещании. Когда же я позвонил вторично, то она уже ушла. Ее домашний телефон не отвечал ни вечером, ни следующие два дня, так что я совершенно потерял с нею связь. Вначале я пробовал утешить себя тем, что она поехала в Пунто де Виста, но потом понял, что она просто избегает разговора со мной.

Семейство де Лима не хотело терять времени, и в среду мне пришлось заняться вопросом эксгумации. Я неожиданно легко завершил все формальности, связанные с самим актом и судебно-медицинской экспертизой. Несомненно, у де Лимы была рука во влиятельных судебных и полицейских кругах. Эксгумацию назначили на пятницу в первой половине дня.

В Пунто де Виста я выехал в этот день очень рано, так как решил поговорить с Альберди и Марио до прибытия комиссии и де Лимы. Утро было ясное, но более холодное, чем обычно в эту пору года. Кратковременный ночной дождь прибил пыль, покрывавшую шоссе после многомесячной засухи, так что я наслаждался утренней прохладой.

Альберди я не застал ни дома, ни в саду. На крыльце сидела старая худая индианка и перебирала овощи. Она сказала, что священника нет и он, наверное, в церкви, потому что плотник должен был налаживать там амвон. Когда я спросил, дома ли Марио или он тоже в церкви, старуха подозрительно глянула на меня черными, глубоко запавшими глазами и повторила еще раз:

- Святой отец должен быть в церкви...

Я понял, что из нее больше ничего не вытянешь, и пошел в церковь. Священник действительно был там. Увидев меня, он вроде бы встревожился, но тут же лицо его приняло спокойное выражение, и мы довольно сердечно поздоровались.

- Я уж и не ждал вас... - сказал он, словно оправдываясь.

- Мне хотелось побеседовать с вами до приезда комиссии, которая должна прибыть через час.

- Пройдем в ризницу. - Он дружески взял меня под руку.

- В воскресенье вечером я был у вас, но...

- Знаю. Мне говорила ваша знакомая, сеньорина Дали. Она еще дважды приезжала сюда. Мы беседовали долго и откровенно, - последнее слово он подчеркнул, как мне показалось, немного неприязненным тоном, но тут же его лицо прояснилось.

Мы вошли в ризницу. Альберди присел на диванчик у окна, движением руки указав мне на место рядом с собой.

- Слушаю вас, сеньор адвокат.

- Как вы, вероятно, знаете, есть серьезные основания предполагать, что Хозе Браго жив, - начал я, желая как можно скорее перейти к сути дела. Быть может, он даже скрывается здесь в институте.

Альберди внимательно смотрел на меня.

- То же самое мне говорила ваша знакомая. Но думается, это невозможно, - заметил он довольно категорически. - Я видел Хозе после смерти... Я же его хоронил.

- И вы уверены, что это были останки Браго?

- Я просил, чтобы ненадолго приоткрыли гроб. Правда, Хозе очень изменился, как обычно бывает после долгой изнурительной болезни. Но это определенно был он.

- А уверены ли вы, что труп не был загримирован? Не была ли это восковая кукла?

- Ну что вы! - с негодованием ответил Альберди и замолчал. Чувствовалось, что его что-то гнетет. И вдруг поспешно, словно желая как можно скорее сбросить с себя какой-то груз, он заговорил. - Я совершил над ним последнее помазание. Я имел на это право. Я имел право свершить над ним таинство условно. "Si capax es". Дело в том, что я с ним беседовал перед смертью и у меня есть основания предполагать, что он вернулся в лоно святой церкви...