Кшиштоф Борунь: Токката

- Где они? Где люди? - хрипло повторял он.

Никто не ответил. Его тело медленно опустилось. Вокруг него из-под земли начали вырастать черные, странные творения с длинными, тонкими щупальцами. Он почувствовал, как опускается на мягкое, пушистое ложе.

"Как темно, - отметил он почти без удивления. - Тьма. Только тьма..."

Это была последняя мысль, оставшаяся в памяти от той минуты.

Очнулся Рост неожиданно. Он чувствовал себя бодрым и отдохнувшим, а по мере того как исчезала сонливость, его охватывало приятное возбуждение и непреодолимое стремление к действию.

Он увидел над собой голубое небо и белые, лохматые облака, медленно перемещавшиеся за край освещенной солнцем стены.

Он находился в просторном, круглом зале, точнее, атриуме с высокими стенами. На поверхности стен в удивительно гармоничных сочетаниях появлялись и исчезали цветные пятна. Зал был совершенно пуст, если не считать дивана, на котором он лежал. Нигде не было двери. "Золотая клетка", - мелькнуло в голове. Однако эта мысль не вызвала в нем беспокойства, а просто несколько насторожила. Он попробовал сесть и с удивлением отметил, что оцепенение и боль, еще недавно сопровождавшие каждое движение, исчезли без следа. Он осторожно встал, опираясь руками о свое ложе. Никаких признаков того, что ноги были парализованы. Что произошло? Ведь за время многолетнего полета некоторые мускулы почти полностью атрофировались. На восстановление их необходимы многие недели, а может быть, даже месяцы тренировок. Ничего подобного он не помнил. Может быть, пробелы в памяти были связаны с процессом лечения? Не похоже, чтобы у владык этого мира, несмотря на всю их чуждость, были по отношению к нему какие-то злые намерения. Ведь, по существу, трое космонавтов отданы на их милость.

Но тут он подумал о том, не могут ли они управлять и его мыслями?.. И способен ли он это почувствовать? Это немного обеспокоило его.

Медленно, еще неуверенно он несколько раз прошелся по залу. Удивительно быстро возвращалась сноровка. Внимание его переключилось на непрекращающуюся игру цвета и форм на стенах атриума. Его интересовало, просто ли это подвижная декоративная композиция или, быть может, нечто большее, чем пластическое изображение. Интуитивно он улавливал определенные закономерности в смене изображений. Одновременно он отметил, что только наблюдать за этими изменениями доставляет ему удовольствие, успокаивает, а мысли бегут быстрее и свободней, приобретают большую отточенность.

Но не иллюзия ли это?

Правда, уже сам факт, что он способен думать об этом, свидетельствовал против влияния какого-либо внушения. Но разве то, о чем он думает, в свою очередь не может быть внушением? Способен ли он объективно оценивать явления? Может ли вообще вырваться за пределы "замкнутого круга" собственной психики?

Было очень тихо. Он ударил ботинком по полу, но не услышал ни звука. Это казалось противоестественным, нарушало покой, навеянный зрительными восприятиями. Он интуитивно старался заполнить эту неожиданно возникшую пустоту какими-то старыми, забытыми воспоминаниями, представив себе зал филармонии, оркестр, пианиста у рояля. Но восстановить в памяти мелодию он не смог. Только ритм, резкий, почти механический...

Рост ощущал какое-то смутное беспокойство. Если бы Гелия и Пия были рядом... Сопоставление наблюдений - тоже проверка. Теперь он знал: беспокойство вызвано одиночеством. Его охватило непреодолимое желание увидеть последних близких ему людей. Жажда разговора, обычной человеческой речи...

Он обязан их найти. Обязан!

Рост растерянно осмотрелся, ища способ выбраться за пределы окружающих его стен, и вдруг оцепенел от неожиданности - на фоне противоположной стены, словно переступив туманную завесу, появились Гелия и еще неуверенно двигающаяся Пия. Они улыбались ему. Не переставая сомневаться, он почувствовал явное облегчение.

- Я боюсь, что все это обман, - словно оправдываясь, сказал он. - Эти стены, это небо, вы, и даже мое собственное тело, и то, что я могу ходить...

Гелия взяла его за руку. Неужели таким примитивным способом она хотела доказать реальность своего существования? Но ведь и это могло быть лишь игрой сигналов в его мозгу. Игрой навязанной, управляемой извне.

- Пусть тебя это не угнетает, - старалась она успокоить его. - Скажи лучше, что с тобой было?

Он пожал плечами.

- Не знаю. Я проснулся несколько минут назад. Последнее, что я помню, это ночное небо. Какие-то контуры леса и шары, выносящие нас из корабля. Дальше - абсолютный провал! Сколько прошло? Месяц, год или день?.. Не знаю.