Григорий Адамов - Тайна двух океанов (Изд. 1941 г.)

«Кашалот!» решил он, как только смог полностью рассмотреть своего неожиданного спасителя.

Перед ним был великолепный представитель семейства из воинственного подотряда зубастых китов, не менее двадцати пяти метров длиной. Его огромная тупая, как будто вертикально срезанная спереди голова занимала около одной трети длины и имела почти два метра толщины. Под ней, почти под прямым углом, свисала длинная узкая челюсть, вся утыканная рядами огромных конических зубов. Маленькие бычачьи глазки злобно сверкали с обеих сторон посредине головы при виде лакомой добычи.

Голова кашалота была уже вся оплетена толстыми руками осьминога. Они то отделялись от нее, и тогда клочья кожи, вырываемые присосками, разлетались в стороны; то вновь прилипали к телу врага, сжимая его. Одна из рук осьминога — длинная десятиметровая змея — попала в раскрытую пасть кашалота и, как будто отрезанная ножницами, свиваясь и извиваясь в конвульсиях, медленно опустилась на дно.

Кашалот был, вероятно, старым, опытным бойцом. Его черная, шелковисто лоснящаяся кожа была усеяна, как огромными оспинами, круглыми, величиной от пятака и до чайного блюдца, углублениями — следами от присосков гигантских головоногих. Несколько больших шрамов — следы китобойных гарпунов — пересекали его широкую спину и крутые бока. У самой головы еще торчал обломок гарпуна, глубоко вонзившегося в тело кашалота. Другой обломок, поменьше и потоньше, виднелся на боку огромного животного, ближе к хвосту.

Однако на этот раз он встретил, очевидно, не менее опытного и опасного противника. Потеряв одну из своих рук, осьминог на один лишь миг ослабил остальные и, выбросив мощную струю воды из своей воронки, передвинулся под брюхо кашалота. Здесь он был в некоторой безопасности, так как страшная челюсть кашалота не могла его достать. Оставшиеся семь рук обвились вокруг туловища врага и с прежней силой сжали его. Одна за другой, как стальные пружины, они взвивались кверху, вырывая кружки и полосы кожи у кашалота и вновь обвивая его. Глаза осьминога, неподвижные и яростные, горели желтым пламенем, кольца вокруг них вздулись. Он глубоко и сильно дышал, и вода вливалась под его мантию, грозно раздувая тело, и выбрасывалась из воронки, как из мощного насоса, вызывая вокруг водовороты, в которых вращались мелкие придонные животные, пустые раковины, обрывки водорослей, галька, песок и муть.

Потеряв из виду врага и бесцельно хлопая нижней челюстью, кашалот завертелся на месте, задел хвостом борт судна и сорвал с него огромное полотнище водорослей. Струя воды повалила при этом Павлика на дно, но он сейчас же опять сел, прижался к судну под нижним изгибом его корпуса и замер, боясь двинуться с места. В следующий момент, очевидно поняв, где скрылся осьминог, кашалот опустился на дно, всей своей тяжестью придавив к нему двухметровое тело врага. Однако, распластавшись под брюхом кашалота, осьминог продолжал сжимать его и рвать его кожу. Тогда кашалот, медленно двигаясь назад, стал волочить осьминога по дну, через острые камни. Скоро осьминог почувствовал губительность этого маневра. Его рыхлое, студенистое тело начало покрываться глубокими порезами и ранами, отрывались кожа и куски мяса, и сам он мало-помалу съезжал с брюха к голове, к страшным челюстям кашалота.

Это медленное и убийственное движение кашалота шло как раз в сторону судна, к тому месту, где окаменевший в смертельном испуге Павлик наблюдал битву подводных гигантов. Живая гора надвигалась боком на него, грозя прижать к борту корабля. Он хотел бежать к носу корабля, но боялся пошевельнуть даже пальцем, опасаясь привлечь к себе внимание разъяренных бойцов. Он оглянулся, надеясь проскользнуть в пробоину и скрыться в корпусе судна, но пробоина оказалась слишком далеко. Вот кашалот проволочит свою добычу еще немного, и его страшная пасть и не менее страшные руки осьминога очутятся совсем близко от Павлика.

Павлик наконец не выдержал, вскочил на ноги и в приступе отчаяния начал хвататься за стебли водорослей, морских лилий и гидрополипов, пытаясь вскарабкаться по ним наверх. Он цеплялся ногами за приросшие к бокам судна раковины, пальцы рук впивались в какие-то щели. В смертельном ужасе, скользя и обрываясь, он упорно лез вверх, с боем завоевывая каждый сантиметр. Он достиг уже почти половины высоты судна, когда гора настигла его. Со страшной силой она ударила его по ногам. Ноги сорвались с ненадежной опоры, из рук выскользнул пучок водорослей, и, повернувшись, как на оси, Павлик лицом и грудью упал на скользкую спину кашалота. Падая, он успел заметить, что несколько рук осьминога захвачены огромной челюстью и гигантское головоногое беспомощным мешком повисло под головой кашалота. Павлик скользнул по боку кашалота вниз, но сейчас же почему-то остановился и повис на нем. В то же мгновение кашалот вздрогнул, яростно метнулся в сторону от судна, отбросив изуродованное, но еще живое тело осьминога, и в каком-то исступлении закружился над поляной с висящим на его боку Павликом.