Виталий Вавикин - Техно-Корп. Свободный Токио

Бентли не признается даже себе, но он ждет этих визитов. В последний год острова начали сводить его с ума, а эта маленькая интрижка как нельзя лучше помогает отвлечься и собраться. Правда, проблему использования синергиками двухуровневой нейронной связи ему так и не удается решить. Алгоритмы старения написаны. Клодин создала подверженные распаду тела. Последнюю партию синергиков невозможно отличить от людей. Их тело идеально. Их мозг идеален. Безупречность во всем. Безупречны даже недостатки, которые еще больше приближают их к людям. Но взаимосвязь с новой нейронной сетью не ладится.

Какое-то время Бентли еще пытается разобраться, но затем теряет интерес к работе над синергиками и с головой уходит в покрытие новой нейронной сетью всех островов. Вот тут-то и появляются новые разногласия с Клодин, отказывающейся устанавливать вышки связи на своем острове.

– У этих сетей неограниченный потенциал, – настаивает Бентли. – Представь себе границу, созданную нейронной стеной. Сеть интегрирует нейронный образ в мозг, делая его реальным, и никто не может пересечь эту границу, никто не может пройти сквозь стену. Это будет уже не просто нейронная реклама, заполонившая улицы мегаполисов, которую все игнорируют. Это станет частью реальности. Только представь потенциал проекта! Это станет новой эрой! Мы сможем создать целые города, большая часть которых будет существовать лишь в нейронных реконструкциях, а если появятся новые способы передачи энергии, то человек сможет чувствовать тепло, сытость… И эти чувства будут так же реальны и осязаемы, как сейчас мы можем чувствовать исходящее от солнца тепло или сытость после поглощения пищи. Трафик энергии изменит мир, изменит людей, изменит понимание жизни в целом!

– Вот поэтому мне и не нравится этот проект, – говорит Клодин.

– Тебе не нравится он, потому что не ты придумала его.

– Я не хочу быть Богом.

– Ты превратила Алану в идеальную женщину и говоришь, что не хочешь быть Богом? – Бентли смеется.

– Стремление к красоте естественно. Это не игра в Бога. А вот менять базисы реальности ради того, чтобы подчеркнуть свой интеллект… – Клодин критично качает головой.

Они спорят почти час, затем расходятся. В глазах Бентли – раздражение, в глазах Клодин – презрение.

– Ведьма, – бормочет он, покидая ее остров.

И больше всего раздражает Бентли, что ему нужна поддержка Клодин. Корпократы прислушиваются к ее мнению, считаются с ним как с лаконичным и обдуманным, а на него, на Бентли, смотрят как на оружие: эффективное, но опасное, которое лучше держать в сейфе, используя в исключительных случаях… И как исправить это положение вещей, Бентли не знает. И кажется, что любое его открытие, любое достижение лишь еще больше навешивает на него ярлыки сомнительной личности.

– Тебе нужно расслабиться, – говорит ночью Алана.

Бентли не знает, как она проходит в его апартаменты, минуя охрану. Все это выглядит так, словно Клодин подчеркивает этим, что имеет над ним власть.

– Чертова лесбиянка! – злится Бентли.

Алана раздевается. Бентли пьян. Он может принять наностимуляторы и вывести практически мгновенно из организма алкоголь, но сейчас ему нужен этот хтонический катализатор гнева. Сейчас он хочет быть пьяным и злым. Он ненавидит Клодин и ненавидит ее любовницу, от тела которой стал зависеть в последнее время.

– Не упрямься, – говорит Алана и тянет его в спальню.

У нее крепкая хватка. В глазах нет страха. Точно такой же взгляд у Клодин.

– Убирайся! – орет на любовницу Бентли.

Алана пытается обнять его, и он отталкивает ее слишком сильно, чтобы она смогла удержаться на ногах. Звенят разбившиеся стекла. Алана падает на журнальный столик. Бентли уже и не помнит, кто подарил ему эту старую фарфоровую вазу династии Мин, которая сейчас стоит на журнальном столике. Алана падает на нее, уничтожая произведение искусства. Бентли плевать на вазу, но он вздрагивает, переживая за девушку, когда острые осколки вспарывают ей грудь.

– Эй, с тобой все в порядке? – спрашивает Бентли, чувствуя, как трезвеет без всяких наностимуляторов.

Алана поднимается с пола. Темная, густая кровь хлещет из груди. Открытая рана обнажает скелет синергика.

– Какого черта? – бормочет Бентли.

Алана запрокидывает голову и громко смеется. Вернее, не Алана, нет – синергик, который похож, как две капли воды, с Аланой.

– Господи! – шепчет Бентли.

Его не пугает вид синергика. Его пугает понимание того, что он чуть не занялся с синергиком сексом – здесь, на этой кровати. Таковы его первые мысли. Клодин посмеялась над ним. Подослала одно из своих творений, подменив Алану машиной. Но потом… Потом Бентли думает, а была ли вообще Алана Гутье. Реальна ли она? Или же все это часть фарса, розыгрыша? Что если настоящая Алана Гутье никогда не существовала? Или же существовала, но никогда не приезжала на острова? Бентли всегда говорил, что не падет так низко, чтобы спать с синергиками. Всегда говорил, что сможет отличить их от человека. Но что если все эти ночи с Аланой… Что если все это время с ним был синергик? А как же Клодин? Была ли она сама в действительности влюблена в Алану? Жила ли она с ней? Или же все это было сделано ради розыгрыша?