Виталий Вавикин: Техно-Корп. Свободный Токио

Он выбрался из дома прежде, чем преследователи поняли, что случилось. Его главный козырь – нейронная татуировка маскировки – был разыгран. Теперь, если впереди случится бой, придется встречать врага лицом к лицу.

Семъяза покинул деревню и долго шел по пустыне, прижимая к груди завернутый в половик наномеч. Ему нужно было время, чтобы приручить этого дикого зверя. Семъяза активировал нейронную татуировку охотника и долго шел по следу тощего шакала. Животное было старым и хитрым. Но животное слишком сильно доверяло своим клыкам, и когда нужно было бежать, оно решило сразиться с преследователем. Якудза играл с ним – пускал кровь и дразнил свой наномеч. Вернее, еще не свой, но меч уже тянулся к крови, извиваясь под половиком, искрясь. Семъяза взял его в руку и вынул из ножен. Сомнений не было – сейчас этот меч либо отсечет ему конечность, либо зарычит и начнет подчиняться. По крайней мере, пока есть этот волк. Потом меч захочет еще крови. И якудза готов был ему это дать.

Ночь еще не закончилась, когда он вышел к очередной деревне. Старики спали в своих пыльных домах, выстроившихся вдоль единственной улицы. Деревня была еще меньше, чем та, где Семъяза убил одного из преследователей и присвоил себе его меч. Сейчас этот меч пульсировал и хотел свежей крови. Семъяза чувствовал, как вибрации меча становятся сильнее, когда он проходил мимо домов, где спали дети. Но достойных противников здесь не было, а меч был слишком молод, чтобы питаться кровью слабых и беспомощных. Семъяза не знал, насколько глубоко интегрируется меч в своего хозяина, но на всякий случай показал ему два возможных варианта: меч может отсечь голову новому владельцу, пасть в грязь, и никто больше не прикоснется к нему, или он может дождаться преследователей Семъязы, настоящих воинов, сразиться с ними, почувствовав себя живым, и в случае победы остаться навсегда с новым хозяином, который приручил его кровью шакала. Меч изогнулся, потянулся к горлу якудзы, словно пробуя крепость его руки и холод сердца на вкус. Быстрая смерть манила теплой кровью, но обещанный бой привлекал сильнее.

– Мы умрем здесь вместе либо уйдем отсюда вместе, – сказал Семъяза.

Меч распрямился, притих, позволяя убрать себя в ножны. Он приготовился ждать – хищники умеют ждать. Семъяза тоже был хищником. Неважно, как сильно изменили его личность в «Тиктонике», он все равно остался убийцей.

Дряхлый старик проснулся с первыми лучами рассвета и вышел на покосившееся крыльцо своего дома. Кожа его была смуглой и огрубевшей от солнца и пыли. Он долго прищуривал азиатские глаза, разглядывая застывшего в центре улицы чужака, затем закряхтел и заковылял, не разгибая спины, к Семъязе. Якудза чувствовал его приближение, но глаз открывать не стал – в старике не было угрозы.

– Кого-то ждешь? – спросил старик сухим, скрипучим голосом.

Якудза кивнул.

– Прольется кровь?

– Возможно.

– Твоя или чужаков?

– Для тебя я тоже чужак.

– Но ведь ты уже здесь, и мы еще живы.

– Ты знаешь, кто я? – Семъяза открыл глаза и уставился на старика, который поднял дряхлую, высушенную прожитыми годами руку и указала на ножны, скрывавшие наномеч.

– От него пахнет кровью, – сказал старик.

– Это кровь шакала.

– Так твой клинок молод?

– Мой прежний меч пал в бою.

– Почему же ты жив?

– А почему твоя деревня все еще жива? Меч хочет крови, и если ты понимаешь это, то должен понимать, что и твоя жизнь – чудо, дар.

– Я не боюсь смерти, якудза. В мои годы главный враг – это время. Не меч и не рука, которая его держит.

– Тогда возвращайся в свой дом и не мешай мне ждать моих врагов.

– В дом? – старик улыбнулся, растянув сухие, почти черные губы. – Ты думаешь, эти хрупкие стены смогут защитить меня?

– Значит, собирай вещи и уходи в пустыню. К вечеру все будет кончено.

– А как же остальные жители?

– Забери их с собой, – Семъяза снова закрыл глаза.

Старик какое-то время смотрел на него, затем кряхтя заковылял прочь. Семъяза слышал, как он ходит по домам, поднимая таких же дряхлых, как и сам, жителей. Пара грудных близнецов, которых мать привезла своим старикам, а сама снова сбежала в большой город, плакали, не понимая, что происходит. Деревня ожила, забурлила дюжиной семей, а затем стихла. Люди уходили в пустыню. Возможно, рядом находилась еще одна деревня, или они просто готовились переждать день смерти среди песков – Семъяза не знал, да и не было ему до этого дела.

Враги приближались с севера – он чувствовал это. Дряхлый старик, с которым Семъяза разговаривал утром, подошел к нему, чтобы попрощаться. В его руках был кувшин с водой и гуиноми – он налил в него воду и предложил якудзе. Вода была теплой, с привкусом пыли. Семъяза выпил две чашки и кивнул старику в знак признательности. Старик кивнул в ответ, протянул руку, чтобы забрать гуиноми. Семъяза заметил у него на запястье старую нейронную татуировку маскировки. Старик проследил за его взглядом.