Дэвид Вебер: Мне ещё ехать далеко

За спиной Консуэлы кто-то ахнул. Она зажмурилась.

- Чем мы можем тебе помочь, Ника?

- Ничем, госпожа полковник. - В наступившей тишине раздвинулись люки ракет. Раздался оглушительный залп. После того, как ракеты унеслись к целям, Ника нарушила молчание. - Я перегрузила всю свою память в компьютеры ремонтного ангара. Прошу вас передать все необходимое командованию.

- Обязательно, Ника... - прошептала Консуэла.

Ника далеко опередила "росомах" и выскочила на гряду над старой базой флота. Невзирая на ураган взрывов, превышавших количеством все, что она могла обезвредить защитными экранами, она не замедлила ход. Заговорили ее минометы калибра 300 мм, заставившие неприятеля временно угомониться.

- Переключаю на ваш танк систему планетарного наблюдения, госпожа полковник. Прошу более не следовать за мной.

- Ничего подобного! Мы тебя не бросим.

- Нет, полковник - Речь Ники замедлилась, каждое слово давалось ей с все большим трудом. - У меня нет времени, чтобы правильно выстроить тактику сражения. Я принуждена к фронтальной атаке. Я определяю вероятность в девяносто девять целых девять десятых процента, что буду уничтожена еще до того, как полностью откажут мои системы, однако существует вероятность в девяносто пять целых тридцать две сотых процента, что я нанесу противнику достаточный урон. Вы же сумеете разгромить его остатки, особенно с помощью системы наблюдения.

- А если нам последовать за тобой?

- Полковник, я уже мертва, - спокойно молвила машина и открыла огонь из своей единственной исправной батареи "Хеллбор". Батарея с удивительной меткостью изрыгала плазму, методично поджигая танки наемников. - Вы не в состоянии этому воспрепятствовать. Но вы можете и обязаны - сохранить командование, чтобы завершить уничтожение противника.

- Прошу тебя, Ника!.. - прошептала Гонсалес сквозь слезы, уповая на невозможное.

- Я не властна над своей судьбой, - тихо проговорило сопрано, - да и не хотела бы ее менять. Я обещала Полу, что остановлю врага. Дайте мне слово, что поможете мне сдержать это обещание.

- Хорошо... - прошептала Консуэла. Члены экипажа, разместившиеся ниже ее, тоже всхлипывали. Она сердито утерла глаза.

- Спасибо, полковник. - Ответ машины прозвучал ясно и собранно. Гонсалес остановила свой танк и приказала батальону покинуть место последнего сражения Ники.

Разведывательные спутники посылали на дисплеи до ужаса отчетливую картинку. Консуэла в унынии наблюдала, как Боло "Непобедимый", установка Два-Три-Бейкер-Ноль-Ноль-Пять-Эн-Кей-И рвется вперед сквозь вражеский огонь. Некоторые танки наемников, прежде чем погибнуть, успевали выпустить заряды, прожигавшие в керамической оболочке Ники огромные дыры. Их "Хеллборы" были не столь мощными, однако у нее оставалась всего одна плазменная батарея, тогда как противник поливал Нику плазмой со всех сторон, приближая ее гибель. Ее магазинные пушки палили, не переставая, бронемашины пехоты и десантные стингеры взрывались и сыпались с неба огненным дождем, противопехотное оружие сеяло смерть. После прямого попадания в переднюю подвеску она сбросила рассыпавшиеся гусеницы и рванулась вперед на голых катках. Прямо по ее ходу из укрытия выскочила "Пантера", и Ника, мгновенно поменяв направление, раздавила танк, как ореховую скорлупу.

То был титан, левиафан, изрыгающий лавины огня, умирающая львица, разящая гиен. Настал момент, когда даже разведывательные спутники утратили способность что-либо видеть сквозь клубы дыма, окутавшие поле боя. Экран показывал только дым, но даже если бы на него вернулась четкая картинка, Консуэла Гонсалес ничего не смогла бы разглядеть: слезы застилали ей глаза. То, что она успела увидеть, она поклялась не забывать никогда. Этого не смог бы забыть никто. В наушниках Консуэлы звучало мелодичное сопрано Ники, мужественно встречавшей смерть: то была последняя строфа из любимого стихотворения Пола Меррита. Казалось, ее любимый еще жив и способен внимать простым волшебным словам:

А лес манит, глубок и пуст.

Но словом данным я влеком:

Мне ещё ехать далеко,

Мне ещё ехать далеко.