Бен Бова - Месть Ориона (Орион - 2)

Лукку потрясало отсутствие оборонительных стен, меня же удивили размеры города. Если Троя и Иерихон умещались на нескольких акрах, Тахпанхес раскинулся почти на милю. Едва ли в нем больше жителей, чем в Иерихоне, но они селились в просторных домах, выстроившихся вдоль широких прямых улиц.

На окраине мы обнаружили постоялый двор. Несколько строений из сырцового кирпича окружали центральный дворик; величественные пальмы и ивы защищали его от вездесущего солнца. Часть двора занимал виноградник. На другой стороне реки рос сад, напротив располагались стойла. В зависимости от того, с какой стороны дул ветер, воздух пах лимонами и гранатами или конской мочой либо же приносил с собой докучливых мух.

Хозяин постоялого двора был рад принять на постой две дюжины усталых путников. Этот невысокий, округлый и лысый, весьма бодрый человек средних лет постоянно складывал ладони на круглом брюшке.

Кожа его была темна, как плащ Лукки, но глаза поблескивали огоньками, особенно когда он занимался любимым делом - вычислял, сколько взять за услуги.

Помогала ему семья: жена, столь же темнокожая, как и ее кругленький муж, - она казалась еще толще его - и дюжина темнокожих ребятишек, самому младшему из которых исполнилось шесть лет. Еще там жили кошки. Я насчитал десяток только во дворе. Прищурив глаза, они следили за нами, медленно пробираясь по балконам или по глинобитному полу. Дети хозяина, худые и шустрые, помогли нам разгрузиться, приглядели за животными, показали нам комнаты.

Я понял, что могу свободно изъясняться с египтянами.

Если Лукка и удивлялся моим лингвистическим способностям, он никогда не проявлял своего удивления. Елена воспринимала это как должное, хотя сама владела только родным языком и тем его диалектом, на котором говорили в Трое.

Как только мы разгрузили поклажу и устроились в комнатах, я разыскал хозяина в кухне, расположенной снаружи дома. Он покрикивал на двух девушек, выпекавших круглые и плоские лепешки в печи, похожей на улей. Их одежда состояла только из набедренных повязок, молодые груди чаровали упругостью, а гибкие темные тела увлажнял пот.

Если хозяину и не понравилось, что я увидел его дочерей полураздетыми, он ничем этого не показал. Напротив, когда я появился, он улыбнулся мне и кивнул на дочерей.

- Жена заставляет девочек готовить, - сказал он без всяких предисловий. - Она говорит им, что иначе не получат хорошего мужа. А по-моему, одного этого умения мало, нужно уметь и другое. - Он многозначительно усмехнулся.

Хозяин явно намекал, что он не против того, чтобы гости позабавились с его дочерьми. Лукка будет доволен. Но я не отреагировал на его намек и произнес:

- Я привел своих людей в вашу землю, чтобы предложить их услуги вашему царю.

- Великому Мернепта? [тринадцатый сын фараона Рамсеса II, правил с 1225 г. по 1215 г. до н.э.] Он в Уасете, это вверх по реке.

- Мои солдаты - хетты. Они хотят поступить на службу к твоему царю.

Улыбка исчезла с лица хозяина.

- Хетты? Мы враждовали с ними.

- Хеттского царства более не существует. Эти люди остались без работы. Может быть, в городе есть представитель царской власти... Чиновник или полководец, с которым можно переговорить?

Он закивал так, что затряслись щеки:

- Царский чиновник уже здесь, во дворе, и хочет видеть тебя.

Ничего не сказав, я последовал за хозяином.

Представитель власти уже прибыл, чтобы встретить гостей.

Должно быть, хозяин постоялого двора отправил к нему одного из своих сыновей с вестью, как только мы переступили его порог.

Несколько кошек врассыпную бросились из-под наших ног, когда жирный хозяин повел меня между колонн коридора к боковому входу во двор. Там, в тени виноградника, восседал седовласый мужчина с худым лицом и впалыми щеками, чисто выбритый, как и положено египтянину. Он поднялся на ноги, когда я приблизился к нему, и оказался не выше хозяина постоялого двора. Его макушка едва доходила до моего плеча. Впрочем, кожа его казалась светлее, и он был гибок, словно клинок меча. Чиновник был безоружен; лишь золотой медальон на цепочке - символ власти - свисал с шеи.

Взглянув на его легкие белоснежные одежды, я вдруг осознал, что грязен и немыт... И одет в кожаную юбку с жилетом, которые не снимал много месяцев.

По давней привычке я носил под юбкой на бедре кинжал. Одежда моя сильно истерлась после долгого странствия, мне следовало вымыться и побриться, я даже подумал, что лучше не вставать так, чтобы ветер мог донести запах моего тела до этого цивилизованного человека.