Бен Бова - Месть Ориона (Орион - 2)

Я насторожился. "Итак, старые стены слабее?" Сообразив, что проговорился, проводник мой покраснел и умолк. Остальную часть пути до дворца мы прошли молча. Вооруженные воины развели копья перед нами, пропуская в тень колоннады, и мы вошли в прохладное помещение, которое вовсе не было выложено мрамором, что сильно удивило меня. Колонны и прочные стены дворца, видимо, высекли из сероватого гранита, отполированного до блеска, пол покрывала яркая мозаика. Оштукатуренные стены были раскрашены в желтые и красные цвета, вдоль потолка бежал то синий, то зеленый бордюр.

Солнце припекало, но внутри царила прохлада. Прочные каменные стены надежно скрывали от жгучих лучей светила внутренние помещения дворца. Росписи на стенах завораживали: очаровательные женщины и стройные мужчины разгуливали по зеленым полям и среди высоких деревьев. Никаких битв, охот, сцен, подчеркивающих величие царской власти и ее жестокость. Вдоль коридора стояли статуи, то в рост человека, то поменьше, некоторые настолько огромные, что головы их или воздетые руки едва не касались полированных балок высокого потолка.

- Боги нашего города, - объяснил мой провожатый. - Перед войной почти все эти изваяния стояли за его пределами, у каждых из четырех городских ворот. Мы доставили их сюда, чтобы спасти от грабителей ахейцев.

- Естественно, - согласился я.

Статуи оказались мраморными и, к моему удивлению, ярко раскрашенными. Волосы и бороды чернели вороным крылом, отливая синевой. Туники и плащи светились чистым золотом, украшали их настоящие драгоценные камни. Анатомические подробности целиком совпадали с человеческими, а нарисованные глаза были выполнены столь выразительно, что казалось, словно на самом деле следили за мной.

Боги почти не отличались друг от друга: мужчины - на подбор широкоплечие и бородатые, богини же - стройные и прекрасные. В конце концов, я узнал мощного курчавобородого Посейдона с трезубцем в правой руке.

Из продуваемых сквозняками коридоров мы вышли на теплый солнечный двор. Перед нами высилась гигантская статуя, слишком огромная, чтобы уместиться где-либо под крышей. Я запрокинул голову, чтобы разглядеть лицо колосса на фоне кристально голубого утреннего неба.

И ноги мои подкосились.

На меня смотрел Золотой бог. Точно такой, каким я его видел, словно он позировал местному скульптору. Существовало единственное отличие художник-троянец сделал его волосы черными, как у остальных богов. Но это презрительное лицо... едва заметный изгиб губ и глаза, взиравшие на меня с легким удивлением и скукой! Я затрепетал, похоже было, что фигура шевельнется и заговорит.

- Аполлон, - проговорил провожатый. - Он - защитник нашего города.

Если троянца и поразило впечатление, которое произвела на меня статуя, то из вежливости он постарался не показать этого, а может быть, просто воспринял мою реакцию как должное.

Я оторвал свой взгляд от раскрашенных глаз Золотого бога. Внутри все клокотало от бессильного гнева и тщетного негодования. Как я мог противиться его желаниям, как мог возмечтать о том, что в силах противостоять ему или даже убить?

"И все-таки я сделаю это", - решил я про себя.

"Я поклялся, что низвергну Золотого бога".

Мы направились через залитый солнечным светом двор, полный цветов и пышных кустов. Квадратный бассейн посреди двора окружали деревца в горшках. В воде лениво скользили рыбы.

- У нас есть и статуя Афины, - произнес придворный, указывая на небольшую фигурку на золоченом пьедестале едва ли трех футов высотой, по другую сторону бассейна. - Очень древняя и весьма почитаемая.

Мы миновали двор, направляясь в другое крыло дворца, статуя осталась в стороне, и как только мы вступили в полумрак просторного приемного зала, сразу сделалось холодно.

Вход охраняли воины, скорее ради поддержания престижа, чем ради безопасности. Придворный привел меня в небольшую палату, в которой было множество удобных стульев, обтянутых звериными шкурами, и расставленных вокруг блестящих полированных столов, богато украшенных слоновой костью и серебром. Единственное окно выходило в небольшой дворик, кроме того, имелась массивная дверь, окаймленная бронзой, правда, сейчас закрытая.

- Царь скоро примет тебя, - сказал мой провожатый, нервно взглянув в направлении двери.

Я сел в кресло, приказал своему телу расслабиться. Не стоило представать перед царем троянцев смущенным или скованным. Придворный, бесспорно проведший здесь большую часть своей жизни, обнаруживал явное беспокойство. Он озабоченно расхаживал по маленькой комнате. Я представил его себе с сигаретой в зубах, нервно попыхивающего дымком.