Аркадий и Борис Стругацкие: Мир Полудня (сборник)

«Почему Краюхин не оборвет этого распустившегося пижона?» – сердито подумал Быков.

Прямой, как разрез бритвой, рот Краюхина растянулся в насмешливую улыбку:

– Вам кажется, Владимир Сергеевич, что экспедиции это не под силу?

– Не в этом дело…

– Конечно, не в этом! – резко сказал Краюхин. – Конечно, не в этом! Дело лишь в том, что из восьми кораблей, брошенных на Венеру за последние двадцать лет, шесть разбилось о скалы. Дело лишь в том, что «Хиус» посылается не только… и не столько ради ваших геологических восторгов, Владимир Сергеевич. Дело лишь в том, что вслед за вами пойдут другие… десятки других, сотни других. Венеру… Голконду оставлять без ориентиров больше нельзя. Нельзя, черт побери! Или там будут надежные автоматические маяки, или мы будем вечно посылать людей почти на верную гибель. Неужели это, так сказать, непонятно вам, Владимир Сергеевич?

Он закашлялся, отбросил папиросу и вытер платком лысину. Юрковский, мгновенно ставший пунцовым, смотрел в сторону. Все молчали. Дауге подтолкнул Быкова локтем:

– Вот так нашего брата из высоких эмпиреев стаскивают на землю.

– Погоди, Иоганыч! – досадливо прошептал Быков. – Дай послушать.

Он все еще плохо представлял себе замысел и средства экспедиции. Кучке людей, бредущей по зыбучим пескам, становилось все труднее и труднее. Теперь им приходилось тащить на себе тяжелые металлические фермы и диковинные аппараты, похожие на пятиногих черепах… Пока было ясно, что по крайней мере одна высадка на Венере все же прошла удачно. Высадка экспедиции Мехти – Ермакова. Урановая Голконда не была мифом.

– …Полагаю, нам не придется менять расчеты перелета? – спросил Ермаков.

– Нет, расчеты не меняются. Михаилу Антоновичу следует ориентироваться на старт пятнадцатого-восемнадцатого августа.

Штурман Крутиков заулыбался, закивал головой.

– У меня есть еще один вопрос, – неожиданно сказал Юрковский.

– Пожалуйста, Владимир Сергеевич.

– Мне не совсем понятна роль товарища… э-э… Быкова в нашей экспедиции. Я нисколько не сомневаюсь в его… э-э… отменных качествах, как физических, так и духовных, но я хотел бы еще знать его специальность и его задачу.

Быков затаил дыхание.

– Вам известно, – медленно сказал Краюхин, – что экспедиции придется работать в обстановке пустыни. А товарищ Быков хорошо знает пустыню.

– Хм… Я думал, что он специалист по посадочным площадкам. Ведь и Дауге, надо думать, знает пустыню не хуже.

– Дауге знает пустыню гораздо хуже! – сердито вмешался Григорий Иоганнович. – Значительно хуже. Упомянутый Дауге сел в калошу в самых прозаических барханах Гоби, и если бы не Быков… Ты не знаешь Быкова, Володя, и не знаешь пустыни. Не все пустыни такие же, как на Большом Сырте.

Краюхин спокойно дождался, пока Дауге умолк, и закончил:

– Кроме того, Алексей Петрович – прекрасный инженер, химик-радиолог и водитель.

Юрковский пожал плечами:

– Не поймите меня дурно. Я ничего не имею против инженера Быкова. Но должен же я знать обязанности своего товарища по экспедиции! Вот теперь я знаю: специалист по пустыням.

Быков стиснул зубы и промолчал. Но Краюхин, сердито уставившись на Юрковского круглыми глазами, прогудел:

– Поправьте меня, если я ошибаюсь, Владимир Сергеевич. Кажется, это у вас пять лет назад в бытность вашу на Марсе рассыпалась гусеница у танкетки, не правда ли? И вы с Хлебниковым тащились пешком пятьдесят километров, потому что так и не сумели ее починить…

Юрковский вскочил и хотел что-то возразить, но Краюхин продолжал:

– И в конце концов, дело даже не в этом. Инженер Быков введен в состав экспедиции, помимо всего прочего, еще и за те, так сказать, отменные физические и духовные качества, в которых вы, по собственным вашим словам, не сомневаетесь. Это человек, на которого вы, Владимир Сергеевич, сможете положиться в критический момент. А такие моменты там будут, обещаю вам! Что же касается его знаний, то будьте уверены, в своей области их у него не меньше, чем у вас в своей.

– Капитулируй! – Крутиков потрепал Юрковского по спине. – Тем более что ведь это он спасал твоего возлюбленного Дауге…

– Перестань! – буркнул Юрковский.

Быков перевел дыхание и пригладил жесткие волосы на макушке.

– Кстати, об обязанностях, – сказал Краюхин, доставая из стола сложенный вчетверо листок. – Все их знают, но… для повторения зачитаю еще раз. «Ермаков – начальник экспедиции, командир корабля, физик, биолог и врач. Спицын – пилот, радист, штурман и бортинженер. Крутиков – штурман, кибернетист, пилот и бортинженер. Юрковский – геолог, радист, биолог. Дауге – геолог, биолог. Быков – инженер-механик, химик, водитель транспортера, радист».