Иштван Немере - Сверхзадача [Дело Килиоса. Сверхзадача. Возвращение «Викинга».]

— Грегор, бери в руки ящичек и произнеси заклинание от имени великого, божественного, непревзойденного Икенду! — сказал Марк.

— Намек понят, друзья! — я встаю и осторожно перехожу в лодку Дэйва. Беру чудодейственный ящичек, поворачиваюсь лицом к проливу и поднимаю ящичек над головой. На самых высоких, подвывающих нотах, подражая недостопамятному Вру, я произношу первые фразы заклинания на языке плоскоголовых, стараясь, чтобы имя Икенду звучало как можно чаще. Спиной чувствую, как замерли тысячи сердец поклонников лесного бога…

Я передвинул рычажок — и мир содрогнулся. Над скалами полыхнуло пламя; огромная туча, в которой смешались дым, ил, водяная пыль, камни, клубясь, полезла в небеса. По ушам резанул грохот мощностью в пять громовых раскатов, а секунду спустя ударная волна налетела на толпу и повалила ее навзничь. Толпа ждала чуда — увидела ужас. Камни начали падать в воду и на землю с не таким уж и малым недолетом. Я посмотрел туда, где стоял Мазу рядом со своим паланкином. Увидел, как он выкарабкивается из-под перевернутого средства своего передвижения. Многие из толпы, особенно те, что стояли поодаль, с криками ужаса побежали в сторону города. Тяжелая туча клубилась над местом взрыва. Только бы не вздумала она двинуться на город! С туземцев достаточно и одного ужаса.

— Дэйв, что за расчеты? — воскликнул Марк. — Можно было бы удовлетвориться и меньшим эффектом!

Большая часть толпы с глазами, лезущими на лоб, взирала на нас и на дело наших рук. Никто не смотрел в сторону Мазу. Он, видно, был рад этому, если только его сознание не было парализовано страхом. Был рад, что подданные не заметили его позора, не обратили внимания на то, как он выползал из-под паланкина на четвереньках. Туземцы, видя, как мы спокойно радуемся результатам взрыва, мало-помалу начали успокаиваться. Мазу невозмутимой статуей стоял под деревом, а носильщики приводили в порядок паланкин. Только побелевшие губы и побледневшие щеки говорили о том, что верховный жрец пережил не самые приятные минуты в своей жизни.

— Теперь можно, о Мазу, пройти к ущелью и посмотреть, что сделала воля божественного Икенду! — сказал Дэйв.

— Ему бы лучше пойти туда завтра! — сказал Тен.

— Да, ему туда нельзя сейчас! — сказал я.

— Но почему? — удивился Дэйв. — Ведь мы устроили это, чтобы воздействовать на меднолобого жреца!

— Это воздействие достигнуто, — сказал я, — но сейчас ему нельзя туда. Сначала мы должны посмотреть сами!

— Не понимаю, почему вы упорствуете! Это же психологический выигрыш! Его надо использовать! — настаивал Дэйв.

Марк о чем-то говорил с Мазу. Жрец колебался. Потом взял себя в руки.

— Мазу пойдет с нами, — прекратил споры Марк.

Жрец уселся на паланкин, и перепуганные носильщики пошли вперед. Он что-то сказал им. Они остановились, позволяя нам идти первыми. По дороге Марк и Дэйв уже обсуждали проблему запруживания Новой бухты. Мы с Теном отрешенно шли рядом. Дорога заняла пять-шесть минут. И вот уже мы стоим на скалах и заглядываем в ущелье. Произошло то, чего мы с Теном боялись. Несколько трупов колыхалось на поверхности воды. У двух из них в груди торчали мои стрелы.

— А эти как попали сюда?! — Дэйв схватился за голову. — Ведь было объявлено табу!

Мазу тоже сошел с паланкина и заглянул вниз. Его лицо не дрогнуло ни единым мускулом…

— Грегор, сумасшедший, — чуть не рычал вполголоса Марк, — когда ты успел сделать это?

Марк смотрит на жреца. Тот равнодушно взирает на трупы, потом наши взгляды встречаются. Мазу переводит взгляд на скалы противоположного берега.

— Скалы заперли пролив не здесь, — сказал Мазу бесстрастным голосом. — Если мы хотим видеть это, надо пройти дальше! — он делает знак слугам, и снова паланкин покачивается на плечах носильщиков. Мазу смотрит вперед, в сторону моря. Все наши тут же набрасываются на меня:

— Что? Почему? Как?..

Тен Линг довольно решительным тоном обрывает вопросы:

— Довольно об этом! Мы ответственны в равной степени! Нас вынудили защищаться!

Глядя на огромный котлован, заполненный водой, и разбросанные вокруг обломки скал, Мазу молчал. Мертвая бухта больше не мертва. Углубленный в свои тайные мысли, Мазу молчал все время, пока возвращался в город. Он как будто впал в транс. Мы все тоже молчали. Я чувствовал на себе осуждающие взгляды товарищей; одни привлекали меня к ответственности, другие — не осмеливались выразить одобрения. Тен шел рядом.

На окраине города нас встречала огромная, гудящая изумлением толпа. Страх прошел, осталось чувство преклонения. Мы шли между двумя рядами ликующих глаз, ставших свидетелями чуда, свидетелями проявления божественной воли Икенду.