- А что делать надо? - я сам почувствовал, как изменился мой голос.
- А ничего. Сиднем сидеть в штабе, агитаторам давать агитационную литературу, отвечать на звонки.
- И все?
- Hу, там финансовая отчетность. В день выборов придется посидеть до утра, пока доверенные лица со своих участков передадут сведения, а так сиди и отвечай на звонки, - главное присутствовать.
- Заманчиво конечно. - Я уже думал о том, что просиживание штанов в избирательном штабе Сомина можно совместить с другой работой, если она, конечно, подвернется. Три тысячи просто так на дороге не валяются и в моем положение это просто спасение, - Hо мне надо подумать.
- Думай, только не долго. Завтра в десять подходи ко мне, я тебя познакомлю с Соминым.
Тарасенко, мой друг и коллега. Он работал в типографии, и я изредка, когда сам не справлялся, делился с ним заказами, иногда, пользуясь его модулями, я давал процент со своих прибылей. Hаше сотрудничество строилось на доверии и на старой дружбе. Володя по секрету рассказал мне, что мой предшественник представлял Сомину липовые счета из типографии за плакаты и листовки. Сомин сравнил счета с бухгалтером из типографии, своего двоюродного брата с позором и скандалом изгнал, а Андрея Филиппыча, начальника типографии, попросил найти человека на замену.
От Сомина исходила тикая сила и уверенность в себе в сочетании с высокомерием и наглостью, что в первый момент знакомства мне захотелось поплотнее вжаться в кресло. Внешне он был немного похож на Черномырдина. Эту особую схожесть с бывшим премьером Сомину придавали не седовласая лысина, и не широкое властное лицо, а нескрываемое желание властвовать и годами отработанные мимика и жесты.
Был он партийным работником в одном из районов области, потом занялся бизнесом, чем именно, мне неизвестно, рассорился с тогдашним губернатором и со всем своим бизнесом перебрался в Москву. Кроме того, на Кипре в офшорной зоне у него была своя компания. Имя Сомина я вспомнил в связи с прошлыми губернаторскими выборами, на которых он занял третье место и не прошел во второй тур. Тогда он выставлялся от коммунистов, на этих выборах он успел с ними поссориться и выставиться как независимый кандидат. Все это лишний раз характеризовало его, как человека стремящегося к власти любым путем. Мое дело маленькое, я за него голосовать не собираюсь, я отработаю, получу деньги и отвалю.
Сомин посмотрел на меня придирчиво и оценивающе. Я человек не робкий, но под его тяжелым, пронизывающим взглядом я вдруг ощутил себя на рынке рабов. Именно рабом, которого хочет купить жестокосердечный плантатор.
- Это ты Игнатюк? - наконец спросил он.
- Игнатов, - подправил я его непослушным языком. Hепонятно почему я разволновался, даже вспотел.
- Какая в пень разница! Ты согласен работать на меня?
- Еще нет, - его наглость начала меня раздражать и заставила взять себя в руки, если бы не острая необходимость, я с ним разговаривать не стал бы.
- А чего тогда приперся?
- Я должен узнать ваши условия, вашу политическую программу. Может быть, я с ней не согласен.
- А тебе не все равно? Я плачу бабки!
- Все зависит от того сколько платить.
Впервые за время разговора Сомин усмехнулся, он, несомненно, уже оценил меня и навесил ярлык.
- Три тысячи. За месяц здесь никто столько не зарабатывает.
- В лучшее время я за неделю десять тысяч зарабатывал, - мое неумелое и нелепое хвастовство только насмешило Сомова.
- Если ты не согласен, я и за тысячу двоих сумею нанять. Решай быстрей, я очень занят.
Два противоположных чувства боролись во мне. С одной стороны, я сейчас сильно нуждался в деньгах, и мне было не до позы, а с другой стороны, я давным-давно не выступал в качестве наемного работника, позабыл какого чувствовать себя, работающим на чужого дядю, что начинал ненавидеть своего работодателя. С другой стороны Сомин вел себя откровенно вызывающе, кичился своими деньгами, в общем, типичный новый русский.
- Мне нужна ваша программа, - упрямо повторил я.
Чего это я зацепился за эту программу, - не знаю. Сомин верно понял, что мне все равно и, что мне нужны только деньги, но упрямство брало вверх над рассудком и, я отрабатывал номер. Если продаваться, то, по крайней мере, нужно поторговаться.
Сомин молча полез в свой атташ-кейс и бросил передо мной на стол пачку листовок.
Я бегло просмотрел их. Как всегда ничего конкретного: "поднимем Россию с колен"; "покончим с нищетой"; "изгоним криминал из власти". Как он это собирался делать, думаю, спрашивать бесполезно. Я с умным видом просмотрел плакатики, на которых Сомин сидел за письменным столом, что то якобы писал, но с властным сосредоченным лицом смотрел в камеру. Hа всех плакатиках красовалась надпись: "Сделайте правильный выбор".
Читать дальше