Григорий Власов - Общаяя тетрадь

Литвин овладел собой и зло сказал следователю:

- Интересно, как вы собираетесь доказать, каким именно предметом из кучи хлама я, якобы, убил Полонского?

- Мы найдем этот предмет.

- Его там нет!

Сыщик-самоучка

В воскресенье я проснулся с головной болью. Если быть точным - я с ней заснул. Мозг мой рабочий орган, немудрено, что он иногда берет тайм-аут. Пора заявить во всеуслышанье психические расстройства это оборотная сторона гениальности. Подобно футболистам, страхующим свои ноги, ученые должны страховать мозги.

Я принял холодный душ, выпил крепкого чая и проглотил сразу две таблетки анальгина. Авось, хоть одно из трех средств подействует.

Мать смотрела телевизор. С некоторых пор это стало ее основным занятием. Вместе с разумом она потеряла умение готовить и мне чаще всего самому необходимо заботиться о пропитании. Слава Богу, вчера приходила сестра и она наготовила на несколько дней вперед.

Вторым занятием моей матери был поиск и перепрятывание денег. Свою пенсию она не тратит, а складывает в матрас. Так как она постоянно забывает, сколько у нее денег и куда она их спрятала, то их поиск отнимает у нее большую часть дня. Такая забывчивость отягощена бредом ущерба, а я выслушиваю постоянные обвинения в воровстве. Hадо сказать, что мать довольно изобретательно прячет деньги, и первое время мне с большим трудом удавалось их отыскать. Со временем я изучил все нычки и уже без проблем находил пропажу. Все хозяйство я вел на свою, весьма скромную, зарплату и ее размер по милости Полонского должен был оставаться таким еще три месяца.

Я взял с полки любимого Лема и стал читать. Однако в этот раз ни головокружительные приключения пилота Пиркса, ни забавные похождения Йона Тихого меня не увлекали. Перед глазами стол жуткая картина развороченного ударом черепа и затравленные испуганные глаза Литвина в момент ареста. Среди сотрудников лаборатории убийца. Права ли милиция, арестовав Литвина? Я неплохо изучил Литвина. Он, конечно, зубоскал и за словом в карман не лезет, но ему вполне хватало возможности просто подразнить Полонского.

Итак, нас было восемь человек. Восемь подозреваемых. Я знаю, что убийство совершил не я. Hа мою долю остается семь. Уберем Литвина, так как им занимается милиция. Они или докажут свою правоту, или будут искать другого виновного и это займет время. Hа мою долю остается шесть. Конечно, у милиции есть несомненное техническое преимущество, всякие там отпечатки пальцев, экспертизы, базы данных, отработанные методы расследования, агентура и так далее. Hо преступник не такой дурак, что бы оставлять какие-либо явные следы, не имеет криминального прошлого - таким образом, с милицией у меня равные условия.

Я начал с главного принципа поиска преступника - cui prodest? Кому выгодно? Получалось, что всем, а мне и Тестину в особенности. Я избавлен от необходимости готовить письмо в патентную службу, мне не надо отстаивать свою позицию и доказывать Полонскому его заблуждение. Тестин получает назад должность начальника отдела и приобретает научную самостоятельность. Я хоть и был в довольно щекотливой позиции и понимал бесперспективность споров с Полонским, однако я его не убивал. Сомневаюсь, что бы Тестин, всегда по отношению к Полонскому достаточно робкий, убьет его из-за потерь в жаловании. Слишком все мелочно. Литвин потерял больше других, однако в других отделах обладатели грандов Сороса вынуждены делиться со своими коллегами и это не может явиться достаточным основанием для убийства. В науке всегда так - сначала ты пашешь на другого и делаешь ему диссертацию, потом другие пашут на тебя. Соленый и Харитоныч - тихие алкоголики, в трезвом состоянии совершенно не интересные и безвольные, выпивши - веселы и прекраснодушны. Характер Андрея представлялся мне аморфным пятном, полностью зависимым от прихотей Полонского.

Человек не может думать об одном и том же все время мысль работает циклически. Она всё время сбивается с главного направления и переключается на посторонние предметы. Человек с тренированным умом, может контролировать работу мысли и более или менее держать ее в нужном русле. Тугодумы являются таковыми, не потому, что их мысли медлительны и неповоротливы, а потому, что не могут держать их в узде и поэтому производят гораздо больший объем мыслительной работы, нежели люди сообразительные. Похоже, я был тугодумом. В течение часа я не мог вырваться из заданного круга размышлений.